Сибирские сказания

А путь у них на тот раз случился неблизкий – в Казань-город за разными товарами для одного богатого человека по имени Сафи-бек. Долго они ехали, добирались, наконец, прибыли в Казань-город, на постоялом дворе устроились. С ними и приказчик от хозяина был, что покупками ведал, все деньги при себе держал, на товары ему данные. Спали все вместе в общей комнате, чтоб дешевле платить за постой, а потому все друг у дружки на виду были. Вот как ночь наступает, сотворят путники намаз, Аллаху помолятся и устроятся каждый на своей лежанке до утра. А приказчик плошку масляную зажжет, сидит, хозяйские деньги пересчитывает, счет ведет. Вспоминает, куда, сколько за день потратил, сколько еще у него денег тех осталось. Как считать кончит, обратно в кошель все деньги сложит, под подушку подальше его засунет, плошку задует и спать ляжет, как все. И так, считай, каждый день, пока они все требуемые товары не закупили.

И все это время мужику-возчику, у которого жена ребенка ждала, тот кошель покоя не давал. Лежит себе, думает: «Сын родится, надо бы ему коня купить доброго, чтоб, как подрос, было на чем ему в поле выехать. А к коню и санки беговые нужны, чтоб было на чем по селу промчаться, соседям показаться. Да не мешало бы сбрую, в серебро оправленную, разукрашенную, под стать тому коньку иметь. Санки коврами цветными устлать». С такими мыслями он и засыпал, с ними и ото сна пробуждался.

И чем дальше, тем хуже ему становилось от мыслей тех. Уже и спать не может, кошель с хозяйскими деньгами перед глазами стоит. Прознали про мысли его пэри, враги рода человеческого, стали все сильнее подзуживать, подтрунивать: мол, нет ничего проще теми деньгами ночью, когда все спят, завладеть, от посторонних глаз подальше спрятать. И до того они его довели, что однажды решился он. Подполз к лежанке приказчика, вытащил кошель у него из-под головы и во двор кинулся. Там спрятал деньги в торбу с овсом и обратно вернулся. А потом решил так сотворить-устроить, чтоб подумали все на вора, человека постороннего, который будто ночью к ним забрался. Для того собрал у товарищей, спутников своих, у кого шапку, у кого кушак, у кого рукавицы и снес все на задний двор, в снег зарыл поглубже, да с тем и спать лег.

Утром просыпаются все от крика приказчика.

– Горе мне! Горе! – кричит, на себе волосы рвет. – Обокрали меня ночью, хозяйские деньги похитили! Как же я дальше жить буду?! Как людям в глаза смотреть стану?! Каждый может мне в глаза плюнуть, нехорошим словом обозвать, что хозяйское добро не сберег, не уследил!

Мужики-возчики бросились было жалеть его, успокаивать, да только он их не слушает, а кричит что есть мочи, головой о пол бьется. Мужички хватились, а чуть не у каждого чего-то не хватает: у одного рукавиц, у другого кушака или шапки. Обидно им стало, что не усмотрели, когда вор к ним ночью забрался, а делать нечего. Попечалились, посокрушались, да пора и в обратный путь собираться, трогаться, благо, что товары закупить успели и все они лежали в полной сохранности. Ладно, сносили тюки с товарами на возы, перетянули, перевязали их, чтоб в дороге не потерять чего, стали приказчика звать, кликать, а того нет нигде. Искать принялись и нашли – висит он, бедненький, в конюшне на уздечке конской: в петлю голову засунул, сам себя от стыда жизни лишил. Погоревали, за муллой кинулись и в тот же день схоронили по своему обычаю. Мертвым своя дорога, а им, живым, до дома еще ох как далеко добираться надобно.

Вернулись обратно, рассказали Сафи-беку, как дело было, тот только головой покачал. Оно, конечно, денег жалко, но знал он, что приказчик человек честный был, нисколечко в нем хозяин не сомневался и ни в чем бы винить не стал. Выходит, зря он смерть принял, не пожелал, чтоб о нем кто слово плохое сказал. Сгрузили мужики-возчики товары с возов, во двор к Сафи-беку снесли, под навес сложили, как положено. Сами сели возле ворот, расплаты ждут, как то у них испокон веку заведено было. А тот к ним долго не выходит, чувствуют, чего-то не так. И точно, выходит через какое-то время Сафи-бек к ним и спрашивает:

– Чего ждете, работники дорогие? Отчего по домам не расходитесь? Вас, поди, и жены, семьи заждались, сколь времени в поездке пробыли.

– Как чего? – мужики-возчики удивляются.

– Оплаты за труды свои ждем, потому и не расходимся.

– Это за что же я вам заплатить должен? – Сафи-бек тонкие брови на переносье свел, глаза сузил. – За то, что деньги мои не уберегли, не укараулили? Или за то, что приказчика моего верного под смерть подвели? Нет, не видать вам расчета, пока деньги те ко мне не вернутся, с тем и идите по домам, а на меня обижаться нечего…

Пошумели мужики-возчики, а деваться некуда. Супротив силы не попрешь, против правды слова не скажешь. А сами думают: если сейчас с Сафи-беком разругаться, побраниться, то он больше и на работу не пригласит, с обозом не пошлет. Жалко денег заработанных, да, видать, придется согласиться. С тем и разошлись.