Сибирский роман

Они откинули меха, сорвали с глаз повязки и прищурились от яркого солнца и сверкающего снега. Олени, вытянув вперёд рогатые головы, барабанили по замерзшей земле тонкими ногами.

— Кучер! — внезапно крикнул Мушков, тряхнув Ермака за плечо. — Ермак Тимофеевич, нашего остяка нет! Он, должно быть, упал с саней! Оленями никто не правит!

— Татары! — раздался сзади звонкий голос Марины. Она уже сидела на шкурах и смотрела на линию всадников, скачущих навстречу. — Впереди татары! Это ловушка, Ермак!

Сзади снова раздались выстрелы, видимо больше для того, чтобы придать себе смелости или напугать татар «громом небесным», потому что попасть в цель с такого расстояния было невозможно. Теперь Ермак и Мушков также увидели вытянутую линию всадников, образовавших полукруг, в который неизбежно должны были въехать сани.

— Остановите оленей! — крикнул Ермак. Он сбросил шкуры, попытался достать кожаные поводья, но ему это не удалось. Когда напуганные выстрелами олени дёрнули головами, поводья упали с саней и теперь волочились по земле.

— Надо остановить сани! — крикнул Ермак. — Мушков, надо остановить оленей!

— Я не могу остановить их свистом! — крикнул Мушков и обернулся. Позади него на куче шкур сидела Марина, крепко вцепившись в край саней. — Прыгайте! — крикнул Мушков. — Ермак, нужно спрыгнуть...

— Татары нас затопчут! — закричал в ответ Ермак.

Он пополз вперёд, перегнулся через высокий изогнутый край полозьев, но так и не дотянулся до волочащихся поводьев. Они уже слышали торжествующие крики татар, сани с пятью вооружёнными стрелками теперь мчались с такой же скоростью, что и сани Ермака, но стрелки беспомощно лежали на шкурах, крепко вцепившись в края саней и, казалось, произносили последние молитвы.

— Я прыгну на оленя! — крикнул Мушков. Страх за Марину заставил его забыть о риске. Он подполз к тому месту, где до этого сидел остяк, и пригнулся, оценивая расстояние до спины оленя.

Но он не успел прыгнуть. Рядом с ним оказалась Марина, без шубы и шапки, в одной рубахе.

Ермак закричал:

— Мушков! Держи этого идиота! Он не сумеет!

Но Мушков не успел. Получив удар кулаком в нос, он на мгновение растерялся и тут увидел, как Марина прыгнула. Она пролетела по искристому от солнца холодному воздуху, вытянув вперёд руки и растопырив ноги в сапогах.

— Боже мой! — вырвалось у Мушкова. На глазах появились слёзы, сразу превратившиеся в кристаллики льда.

Марина попала точно на спину среднего оленя, крепко ухватилась за шерсть на шее, упёрлась ногами в бока и уселась на упряжи из кожаных ремней так же уверенно, будто в седле.

Олень вскинул голову, издал глухой, трубный звук и на полном скаку выгнул спину. Но это ему не помогло. Марина ударила его каблуками в бока, наклонилась вперёд, обеими руками дотянулась до широких раскидистых рогов, ухватилась за них и дёрнула голову оленя назад.

Но силы были неравны. Мускулы на шеи животного напряглись, он снова заревел, изо рта вырвался густой пар горячего дыхания.

— Иван! — пронзительно крикнула Марина. — Иван, помоги мне!

Она тянула оленя за рога, пытаясь преодолеть сопротивление его мускул и вывернуть голову. Поводья были бесполезны, олени на них не реагировали и бежали по снегу навстречу татарам, а те поднялись на стременах, натянули вперёд луки со стрелами и выставили копья.

— Иван! Я не могу его остановить! — снова закричала Марина. — Иван!

От страха за Марину у Мушкова буквально выросли крылья. Так, во всяком случае, он позже утверждал, потому что без крыльев такой крупный человек никогда не смог бы допрыгнуть до спины оленя.

Он оттолкнулся почти одновременно с Ермаком, который тоже попытался прыгнуть. Оба взлетели в воздух, но когда Мушков приземлился рядом с Мариной на спину левого оленя, Ермак промахнулся и упал на твёрдую промёрзшую землю. Наполовину оглушённый, он замер, и сани со стрелками, осыпав его снегом и кусками льда, пронеслись в сантиметре от его головы, чуть не раздавив.

Мушков схватил оленя за рога и с криком: «Хой! Хой!», рывком повернул его голову назад. Олень сопротивлялся.

Облако пара окутало Мушкова, олень тянул голову вперёд, но Мушков стиснул зубы и держался её железной хваткой.

— Стой, скотина! — закричал он. — Я оторву тебе башку, тварь! Стой! Стой! Ты ещё не знаешь Мушкова!

Олень заревел, замедлил бег, а вместе с ним и другие олени, и остановился. Марина теперь легко повернула голову своего остановившегося оленя, потянув за рога. Рядом с ними остановились сани со стрелками. Всё было окутано облаком пара, исходившего от оленей.

Ермак всё ещё лежал на снегу, ударившись головой. Несколько раз попытался встать, но удар был настолько сильным, что он снова падал.

Татары яростно кричали. Их изогнутая дуга продолжала замыкаться, они стремительно неслись к двум саням, выпуская град стрел.

— Мариночка... — пролепетал Мушков. Весь взмокший, он сидел на олене и смотрел на Марину глазами, в которых блестели слёзы, превращаясь в ледяные шарики. Пот на лице тоже мгновенно замерзал и лежал беловатым слоем.

— Не будь бабой! — крикнула она ему. — Лучше возьми оружие! Я удержу оленей!