Сияние. Прямая речь, интервью, монологи, письма. 1986–1997

Е.К.: Говорить об этих фильмах — как бы умалять их.

Е.: Понимаешь, ну вот в чём дело. Всё, что настоящее, оно по большому счёту чудовищное какое-то, с ужасом связано, с глубинным.

Е.К.: То, что действует, смещая сознание.

Е.: Ну да, этот фильм является магическим. «Жертвоприношение» снято таким образом, что сам фильм является жертвоприношением, в котором каждый раз этот мир спасается или уничтожится.

Е.К.: В творчестве, культуре, гениальных вещах всегда так. «Ходит дурачок по лесу, ищет глупее себя», да.

Е.: Это знаешь про что песня? Вот эта фраза, «дурачок» — я обнаружил, исследовал такие тексты, заклинания на смерть. Я нашёл такой текст, сборник текстов, заклинаний деревенских, записанных стенограммой, заклинаний на смерть. Вот эти бабки, ведьмы, колдуны поют. У них у всех, которые на смерть повторяются обычно, вот есть примерно несколько ходов. Один ход такой, в каждой песне, заклинание на смерть или несчастье — есть такой ход, что обычно обносится некое кольцо на круге, и ещё какая-та штука такая, в которой обычно идёт как бы некий заговор — кто возьмёт — тому сбудется, не минуется и т. д. И второй момент такой обычно. Это либо ходит мертвец по кругу, ищет мертвец мертвее себя, или ходит Рыжик по лесу, ищет Рыжик рыжее себя и т. д. и т. п.

Е.К.: А у меня ассоциировалось с Библией, последний будет возвышен, возвышающийся последним. То, что тотальность ума есть самодовлеющий грех и поэтому изживание в себе этого…

Е.: Ну это тоже может быть.

Е.К.: Параллельно, как я понял сейчас.

Е.: Ну я лично шёл от этого. Я просто начал в это дело вникать, у меня просто под это вся песня вышла. Вся песня — она составлена очень странно. То есть я её сочинял… Я был на Урале, в горах и меня покусали клещи энцефалитные.

Е.К.: Это всё нормально. Просто говорили, что это миф какой-то создали, об этом все говорили.

Е.: Нет, это натурально было, я чуть не загнулся. Я месяц лежал в горячке странной, страшной причём, температура градусов сорок была. Ну я очень странно излечился, очень странным способом. Просто эту песню сочинял, когда не мог спать. А там, когда болеешь этой хуйнёй, тогда воспаляются участки мозга, которые сном владеют. Спать невозможно, ни снотворное, ничего не действует. После того как я где-то неделю не поспал — у меня открылся поток сознания, страшно, знаешь, как бывает во время гриппа этот бред. Я начал просто писать все эти тексты, записывать. А потом, после этого, прямо через месяц я из текстов составил песню. Но на самом деле их очень много было, и песня собиралась быть вообще чуть ли не на минут 20. Я просто взял некий кусок, и вот так получилась она на самом деле, не совсем моя. Мне тяжело говорить, что я — это автор.

Е.К.: Как проводник.

Е.: Да, как проводник, не больше. То же самое было и с «Русским полем экспериментов», и с «Прыг-Скоком» и т. д. Как бы нечто открывается, а ты являешься… как пишущая машинка. Единственно, что можешь это записать и воплотить каким-то образом. Всегда то, что воплощается, это всегда меньше, чем то, что есть в оригинале. Я не знаю, по большому счёту. Я очень недоволен тем, что получается.

Е.К.: Когда доволен, и делать нечего…

Е.: Ха-ха.

Е.К.: Не поздно?

Е.: Да ничего…

Е.К.: А то просто неудобно.

Е.: Нет, я по ночам не сплю, обычно где-то под утро.

Е.К.: Ну это всё тоже очень закономерно тогда. Музыка — это универсум такой…

Е.: Понимаешь, мне тяжело то, что я делаю, музыкой назвать. С точки зрения, вот эстетика, как Шнитке и т. д. Культура — это всегда утверждение какое-то. Само произведение искусства, так или иначе, это победа в конечном счёте. Указание — перст указующий. Самое печальное, что я видел с точки зрения всяких выставок. Я ходил на выставку Раушенберга, поп-арт. Сама идея — когда сам объект есть объект, не более того, дальше пойти уже невозможно, с точки зрения этой формы… Кроме объекта, там больше нет ничего. Если честно, то, что европейский авангард и создал, потому что дальше этого — всё. В принципе весь концептуализм на этом основан.

Е.К.: Звук — это что, диалектика?

Е.: Не задумываюсь, да, на самом деле как-то всё сложнее.

Е.К.: Ну, сложнее, иногда приходит сознание того, что ты сделал или всё-таки пытаешься «убрать» это сознание — не сознавать.