Сияние. Прямая речь, интервью, монологи, письма. 1986–1997

— Егор, наиболее значительные моменты в современной музыке, на твой взгляд? Не обязательно в российской.

— Не знаю, нескромно может показаться, но мне кажется, что это мы, понимаешь? Вот.

— Егор, ещё: вот ты сказал, что ты мистик, теперь ты подтвердишь свои слова или нет?

— Ну да, в какой-то степени. Смотря что ты называешь мистикой. Я — верующий человек.

— А что ты подразумеваешь под «мистиком»? Я понимаю, что есть христиане, например, ну, верующие просто, есть мистики, есть те, которые с паствой работают и т. д. Мистики — это те, которые в монашество уходят, или в лес, в свои хижины?..

— Нет, скорее, это можно назвать «реализмом», понимаешь, с большой буквы. Потому что реальность — это понятие такое широкое, то есть граница между мистикой — это…

— Эгоцентрическая мистика, да?

— Какая, чья?

— Твоя лично.

(Голос: «Нет, Егор, по-моему, не сторонник эгоцентризма»).

— Я вообще не эгоцентрик, да.

— Егор, а ты собираешься где-то играть? Потому что сегодня ничего не получилось…

— Да, собираюсь. В январе мы хотим приехать и сделать нормальный концерт.

— Где — здесь, да?

— Наверное.

— Вот вы сейчас сделали один концерт с Романом Неумоевым. Вы разделяете его взгляды?

— С Ромычем? Да, мы в одной обойме.

— А сейчас?

— И сейчас.

— Общие взгляды, несмотря ни на что?

— Он несколько по-другому относится, но в целом, на каких-то глобальных уровнях мы с ним солидарны полностью.

— Живой человек — он и есть живой? Несмотря ни на что?

— Конечно.

— То есть живого ты отличишь среди всех людей?

— Живого — да. А его сразу видно по глазам. У него же глаза живые.

(Чей-то возглас: «Я — мёртвый человек?!»)

— Егор, ты разбираешься в современном искусстве?

— Да, разбираюсь.

— Какие тебе нравятся художники? Я опять не акцентирую на Россию — в мировом искусстве?

— Ой, это сложный очень вопрос. У меня теперь любимый художник — это Грюневальд.

— Кто?

— Грюневальд. Средневековый художник.

— А ты не знаешь о таком течении — «Гренобльская школа»? Французские революционеры…

— Я что-то слышал… Из сравнительно, так сказать, современных мне очень нравятся немецкие экспрессионисты. Вот Георг Гросс очень нравится.

— Но ведь это же прошлое!

— А из современных — дело в том, что я, наверное, идеально не слежу, то есть я не знаю, что самые последние годы происходит, поэтому…

— А из современных групп какие-нибудь есть, думаешь, которые нормально играют и вообще?

— BUTTHOLE SURFERS — неплохая команда, элсэдэшная такая, шумовая.

— То, что Вы делаете — это предназначается для себя или для людей?

— Для людей, конечно. Для себя я бы и не стал ничего делать.

— Егор, а почему ты сегодня трезвый был, а?

— Потому что мне перед концертом пить нельзя, я слова забываю.

— Егор, ты левый или правый?

— Я? Левый. Ультралевый.

— А как ты относишься к Ельцину?

— Это гадина такая! Нет, ну это такая сволочь, своими руками расстрелял бы просто! (Не можем не заметить: нехорошо так относиться к пожилым людям. — Зав. РИО, по поручению редакции)

— А к событиям в октябре как ты относишься?

— Ну, как… Я же был там. У Белого дома был.

— Ну война — это красиво?

— Это здорово, это правильно.

— А Жириновский?

— Жириновский — так себе. Ну это беспринципный человек, понимаешь? Он сейчас будет с нами, потом будет не с нами. То есть непредсказуемый.

— То есть ты против, Егор? А вообще из политиков кого ты уважаешь?

— Из политиков?

— Политика — грязное дело, да, Егор?

— Нет, почему?

— Вот как Горбачёв, допустим?..