Сикарио

Нельзя, однако, отрицать, что за последние месяцы я приобрел довольно-таки значительный опыт из мира «коки» и прочих «наркос» и теперь прекрасно понимал, что именно там крутятся самые большие деньги, и что если удастся пристроиться в какую-нибудь более или менее сильную группировку, то мы сможем двигаться дальше.

Очень важно в этих делах иметь тонкое чутье и ставить на «победителя», держаться всегда той стороны, что выигрывает. Когда ворочают такими деньжищами, то соперничество между стремящимися контролировать движение «товара» переходит на уровень убийства, как говорится, любой ценой, и если ты ошибся в своих расчетах, связался не с теми людьми, то жизнь твоя будет стоить не больше, чем пудра на щеках старой шлюхи.

Рамиро придерживался противоположных взглядов. По его мнению, мы оба должны были начать работать, пока не соберем нужного количества деньжат, чтобы открыть собственное предприятие. Я обещал, что соглашусь на любую работу, лишь бы она дала надежду как-нибудь устроиться в этой жизни, но в глубине души не верил, что у нас что-нибудь получится.

Нас обманули, когда мы в течение пятнадцати дней собирали кофе на плантациях на Севере, потом мы не досчитались денег, когда разгружали грузовики, но, не смотря на то, что нас каждый раз обдирали до нитки, мы продолжали искать и соглашались на всякую работу, пусть бы нас даже кинули на арену ко львам, но полученных денег все равно не хватало покрыть запросы той старой карги, доньи Эсперанзы.

Каждый день я с трудом сдерживался, чтобы не свернуть ей шею.

А она всё время напивалась до такого состояния, что еле-еле выползала из дома купить немного лепешек и рома. Дом же превратила в свинарник, он и раньше-то не отличался чистотой, а сейчас так и вообще нельзя было войти. Свою же комнату мы всегда содержали в чистоте, убирались каждый день.

А тут ещё, ко всему прочему, Рамиро нашел невесту.

«Чолита» с крысиной мордочкой, вытянутой, как окурок, работала прислугой в каком-то дрянном пансионе и два раза в неделю, в четверг и субботу, я должен был освобождать им койку и уходить в кино, до трех утра.

Сроду не слышал от неё двух слов подряд, вдобавок у неё не хватало четырех зубов, и она все время пахла луком и едким щелоком. Знаете, Рамиро у нас тоже красавцем не назовешь, и своей физиономией он и отдаленно не походил на Роберта Редфорта, но та «чолита»… – это уже было чересчур. Тем не менее, я первый раз в жизни видел его довольным. Ну, не так, чтобы счастливым, но довольным.

Он клялся, что трахаться с одним и тем же партнером и при этом не платить – очень даже «ничего себе». Что касается меня, и это я говорю не из зависти, до того момента, как встретил свою Эрминию, предпочитал «шелушить» себя сам, поглядывая на фотографию с хорошенькой девицей из Плейбоя.

Ревность? Никакой ревности. Рамиро был моим единственным другом и мне, конечно же, хотелось чтобы он подцепил Мисс Вселенную. Согласитесь, наверное, что ложиться потом в кровать, пропахшую потом, луком, каким-то еще едким запахом, не понравилось бы ни кому, в том числе и такому типу, как я, ночевавшему несколько лет в канализации.

В одно прекрасное апрельское утро, о котором я буду помнить всю свою оставшуюся жизнь – самое прекрасное утро из всех, когда я стоял на углу Хименес де Кесада и Каракас, мимо меня пронесся огромный автомобиль, но через метров двадцать он вдруг резко затормозил и какой-то тип выпрыгнул из него, и понесся ко мне с поднятыми руками, крича как ненормальный:

– Чико! Это ты, Чико?

И не дожидаясь ответа начал обнимать меня и целовать, как никто никогда до этого не делала.

И это был Абигаил Анайя.

Да, тот самый Абигаил Анайя – мальчишка, который ушел из нашего подвала, ухватившись за руку своего отца. А сейчас передо мной стоял человек видный, элегантный, из тех, что никогда со мной и словом бы не обмолвился.

Господи! Всевышний Всемогущий! Абигаил Анайя, собственной персоной! То был никто иной, но Абигаил Анайя, сеньор. Вот и теперь у меня невольно наворачиваются слезы, когда вспоминаю, как он бросил машину посреди улицы и помчался обнимать того оборванца, словно я был сам король Испании.

И как он закричал от радости, узнав, что ещё и Рамиро жив! Запихнул меня в автомобиль и от волнения ни как не мог попасть в передачи, путал улицы, пока мы ехали к нашему дому! Оказывается, он разыскивал нас вот уже несколько месяцев. Можете себе это представить? Абигаил Анайя, мой Абигаил, наконец-то вернулся в Боготу, важный и богатый, и главной его заботой было узнать, что случилось с теми двумя бедными «гаминами», с которыми он делил бесконечные ночи, полные страха и голода, получилось ли у них выжить, удалось ли им перебороть все несчастья.