Сила любви

Сквозь обезболивающее начинали пробиваться первые приступы резкой боли, рука подрагивала и пульсировала, мозг постепенно улавливал подаваемые пальцами сигналы. А сквозь вихрь быстрых мыслей Каю снова виделась сцена из его прошлой жизни. Той жизни, когда они с Гердой только начинали любить друг друга и не догадывались, куда их может завести эта дорога.

…он перестал увлекаться футболом за несколько месяцев до того, как у них обозначились серьёзные отношения. Всё бы ничего, да только ему так и не удалось полностью залечить травмированную ногу – любое неверное движение моментально выводило его из строя. Он упрямился, долгое время не желал бросать игру с мячом. Хотя при беге приходилось закусывать губы, а на ногу надевать громоздкий бандаж с пружинной поддержкой. Она сумела вразумить его, ей удалось вытащить его из спортивного азарта, который иначе непременно обернулся бы переломом или рваными связками. Она заставила его повесить бутсы на гвоздь…

И пусть Кай на протяжении нескольких лет не проявлял ни малейшего интереса к событиям футбольного мира, но некоторые моменты навсегда отпечатываются в сознании. Он уже без опаски наступал на травмированную ногу, но никогда бы не забыл названия тех команд, что играли в Стамбуле.

– «Ливерпуль» и «Милан». Победа за англичанами в серии пенальти.

– Метко бьёшь, бесстрашный ковбой! – Купидону тоже был известен спортивный азарт. Однако его игра была куда серьёзнее футбола, что не мешало ему испытывать настоящее блаженство, наблюдая чудесную картину того, как на его глазах настоящая любовь укрепляется в теле привязанного к стулу юноши.

На этот раз Кай вздрогнул. Руку обожгло, пронзило, отделило… Разрез вышел не таким ровным, как на предыдущих пальцах. Ноготь указательного пальца указал в сторону Герды, чьё лицо было опущено и спрятано под россыпью длинных волос. Она не смотрела.

– А мы уже добрались до экватора! Юбилейный вопрос для гостей храма. Кай, ты готов продолжить? Судя по твоему выражению лица, анальгетик начинает терять свои свойства.

Кай не удостоил его ответом. Дурман в его голове уходил, а на его место претендовали красные волны, поднимающиеся от левой руки и готовые совершить полный и безапелляционный захват его нервной системы. Потными губами он сумел дотянуться до воротничка рубашки и впился в него зубами.

– Пятый вопрос. Серединный вопрос. – Из динамиков послышался треск, шуршала бумага, которую переворачивал Купидон, двигаясь по списку заготовленных вопросов. – В каком произведении использовалось Пенджабское лассо?

Вопрос благотворно повлиял на Кая, позволил на несколько мгновений оторваться от разрастающегося очага, в который всё больше и больше превращалась его левая конечность. Пенджабское лассо? Откуда он вообще может вспомнить такую мелочь?

Очищающийся от наркотика мозг услужливо окунул Кая в следующее видение.

Герда любила смотреть ужастики. Фильмы ужасов были её страстью, которую Кай никак не мог заставить себя разделить. Он их не переваривал на уровне жанра, но всё же иногда вынужден был идти на уступки, потому как именно взаимные уступки придавали устойчивости их отношениям. Он не удержал в голове названия того фильма, но отчётливо запомнил одно: более нигде в кинематографе призраков не делали красными. Это была единственная картина, где они имели этот цвет…

Призраки… А вернее один только призрак, который умел складывать из верёвки Пенджабское лассо.

– Это роман «Призрак оперы». Гастон Леру. Там использовался этот узел.

Мгновение тишины сменилось резким щелчком распрямляющейся пружины и сдавленным стоном Кая. Кромсающее лезвие поставило последнюю точку в истории его левой руки. Пять отточенных сердечек вонзились в столешницу, и кровь, наконец-то стала переливаться за бортики. Багровый кровепад струился на колени, на светлые джинсы Кая, которые он никогда не гладил, чем иной раз выводил из себя Герду. Но какими ничтожными казались их стычки среди кирпичных стен храма любви.