Сила спокойствия

Возможно, не самое похвальное говорить: «Нет, извините, не могу», когда на самом деле вы можете, но просто не хотите. Но действительно ли вы это можете? Можете ли это себе позволить? И не повредит ли другим людям, если вас вечно не хватает на всё?

Пилот говорит: «Извините, я в резерве» — и тем самым оправдывает отказ. Медики, пожарные и полицейские используют в качестве щита аргумент «на вызове». Но разве мы не на вызове всю жизнь? Существует что-то (или кто-то), для чего мы резервируем полную мощность? Разве наши тела не на вызове для наших семей, нашего самосовершенствования, нашей собственной работы?

Всегда думайте о том, чего на самом деле от вас хотят. Поскольку часто ответ будет: кусок вашей жизни. Обычно в обмен на то, чего вы даже не хотите. Помните, что такое время. Это ваша жизнь, ваша плоть и кровь — то, чего вы никогда не возместите.

В любой ситуации спрашивайте:

• Что это?

• Почему это имеет значение?

• Нужно ли мне это?

• Хочу ли я этого?

• Какие тут скрытые расходы?

• Если я оглянусь из далекого будущего, буду ли я рад, что сделал это?

• Если бы я ничего не знал об этом — если бы просьба потерялась на почте, если бы меня не нашли, чтобы спросить, — я бы вообще заметил, что я что-то упустил?

Когда мы знаем, на что говорить «нет», мы можем говорить «да» тому, что действительно имеет значение.

Гуляйте

Идеи лишь тогда чего-то стоят, если они приходят в голову на прогулке.

Фридрих Ницше

Почти каждый полдень жители Копенгагена могли видеть на улицах Сёрена Кьеркегора. По утрам сварливый философ писал за конторкой, а около полудня выходил на променад.

Он ходил по новомодным «тротуарам», построенным для прогулок щеголей. Он заходил в городские парки и на кладбище Ассистенс, где его потом похоронят. Иногда он выходил за городские стены. Кьеркегор никогда не ходил прямо — он двигался зигзагами, без предупреждения пересекал мостовые и старался всегда оставаться в тени. Когда он уставал ходить, или вдруг решал проблему, над которой работал, или ему в голову приходила хорошая идея, он спешил домой, где писал до вечера.

Вид фланирующего Кьеркегора удивлял жителей Копенгагена, поскольку казалось — хотя бы по его текстам, — что он должен быть весьма возбудимым и чувствительным человеком. И горожане не ошибались. Прогулками он снимал стресс и разочарования, которые неизбежно вызывали у автора его философские труды.

Болезненной родственнице, которая часто пребывала в депрессии, Кьеркегор в 1847 году написал о важности прогулок: «Прежде всего, не теряй желания гулять. Каждый день я ухожу от болезней и прихожу к хорошему самочувствию; я прихожу к своим лучшим мыслям; и я не знаю ни одной мысли, которая была бы настолько обременительной, чтобы от нее нельзя было бы уйти».

Кьеркегор считал, что сидение на одном месте является своего рода благоприятной почвой для болезней. Ходьба, движение были для него почти священными. Это очищало душу и разум и помогало философским размышлениям. Как он любил повторять, жизнь — это путь, и мы должны идти по нему.

Кьеркегор особенно красноречиво писал о прогулках, но он ни в коем случае не был одинок в приверженности к ним. И не только он пожинал их плоды. По словам Ницше, идеи книги «Так говорил Заратустра» пришли к нему во время долгой прогулки. Идея вращающегося магнитного поля — одно из важнейших научных открытий всех времен — пришла Николе Тесле в городском парке Будапешта в 1882 году. Хемингуэй, когда жил в Париже, любил бродить по набережным, если застревал в тексте и хотел прояснить мышление. В распорядок дня Чарльза Дарвина входили несколько прогулок; гулять любили Стив Джобс и психологи-новаторы Амос Тверски и Даниел Канеман. Последний писал: «Лучше всего в жизни мне думалось на неторопливых прогулках с Амосом». Канеман говорил также, что активность тела заставляет работать его мозг.

Когда Мартин Лютер Кинг учился в духовной семинарии Крозер, он ежедневно по часу проводил в рощах кампуса, чтобы «пообщаться с природой». Поэт Уолт Уитмен и генерал Улисс Грант часто натыкались друг на друга на улицах Вашингтона: для обоих прогулки освобождали разум и помогали размышлять. Возможно, именно об этом опыте писал Уитмен в «Песне о себе»:

Знаешь ли радости сосредоточенной мысли?

Радости свободного одинокого сердца, нежного, омраченного сердца?

Радости уединенных блужданий с изнемогшей, но гордой душой,

радости борьбы и страдания?[112]