Сила в доверии. Как создать и не потерять один из самых важных нематериальных активов компании

Мы, люди, склонны к подобным убеждениям, даже если они выглядят нереалистично в мире, полном порока. Наша история насчитывает немало случаев канонизации тех, кто верил в добродетель во имя добродетели. Мы восхищаемся Томасом Мором, погибшим за идеалы и религию, которым он был беззаветно предан. Как известно из истории, король Англии Генрих VIII просил папу римского расторгнуть его брак с Екатериной Арагонской, чтобы жениться на Анне Болейн. Когда папа не аннулировал брак, Генрих VIII принял решение разорвать связь с апостольским престолом (что стало началом религиозной реформации в Англии) и потребовал, чтобы развод узаконил Томас Мор, его лорд-канцлер, стоявший во главе системы правосудия[321]. После пятилетнего противостояния Мор отказался на том основании, что такое решение противоречит его религиозным убеждениям, и Генрих VIII велел его казнить. Сегодня мы помним его как мученика.

В курсе о моральных лидерах я рассказываю о Томасе Море и показываю студентам фильм «Человек на все времена», получивший «Оскар» в 1967 году. Одних это вдохновляет, других приводит в ярость. Мучительно наблюдать за столь харизматичным персонажем, как Томас Мор (особенно в интерпретации британского драматурга Роберта Болта), который погибает, казалось бы, непонятно зачем. Некоторые студенты полагают, что Томаса Мора можно даже считать аморальным: такая приверженность моральным принципам имела тяжелые последствия для его семьи. (Зрелище, когда умные и страстные студенты бурно спорят об аморальности Томаса Мора, того стоит!)

Впрочем, мои студенты затронули очень важную тему последствий, занимающую нас больше, чем мы готовы признать. Это принцип, который осознал и сформулировал Макиавелли, современник Мора и Эразма. Его книга «Государь», написанная в 1513 году, привела британского философа Исайю Берлина (в эссе под метким названием «Оригинальность Макиавелли»[322]) к выводу: подлинный аргумент Макиавелли — причина, по которой его книга выводит из равновесия и остается предметом споров спустя 500 лет, — в том, что мораль «государей» иного рода, чем у остальных. По Макиавелли, на правителя возложена особая обязанность — обеспечить выживание государства. Он полагал, что руководители должны воспитывать не добродетель, как предлагали Эразм и Мор, а видимость добродетели. «Государю нет необходимости обладать всеми названными добродетелями, но есть прямая необходимость выглядеть обладающим ими»[323], — советовал Макиавелли[324]. Иначе говоря, он счел бы, что Мор мог остаться в живых, сохранив добродетельную репутацию. По иронии судьбы практичная и бесцеремонная точка зрения Макиавелли не помогла его собственной видимости добродетели. Наоборот, его имя стало синонимом коварства и злонамеренности. Существует даже названный в его честь критерий — шкала макиавеллизма. Согласно «Психологическому словарю» Американской психологической ассоциации, это степень, в которой «отдельные лица оправдывают, допускают или порицают манипулирование и обман в преследовании материальных и иных целей»[325].

Объединив дополнительные догадки Макиавелли со взглядами гуманистов, мы получаем более полную картину механизмов доверия. Мы можем славить добродетель, но это не означает, что мы закрываем глаза на последствия действий других, невзирая на стоящие за ними хорошие намерения. Макиавелли предупреждает, что руководители порождают ненависть, когда отбирают у своих последователей землю или женщин (мы бы сказали «тех, кого они любят»)[326]. Иными словами, мы начинаем ненавидеть руководителей и не доверять им, когда последствия их действий причиняют нам ущерб.

В главе 3 мы упоминали, что хотим быть уверены в том, что компании руководствуются благородными мотивами. Но это не значит, что благие намерения служат оправданием, если деятельность компании наносит вред. В той же главе мы обсуждали любопытный эксперимент. Исследователи выясняли, как на оценку ущерба влияет информация о случайности и злонамеренности. Напомним, что в ходе эксперимента вымышленный CEO компании, в которой зарплата сотрудников частично зависела от прибыли фирмы, неудачно вкладывал деньги. Если участники думали, что CEO сделал это нарочно, чтобы падение доходов подстегнуло сотрудников к более усердной работе, они оценили вред его действий в 66 баллов (по шкале от 0 до 100). Участники, которым сказали, что CEO рассчитывал улучшить материальное положение сотрудников, оценили ущерб в среднем в 48 баллов.

Мы не знаем, что означают эти 66 баллов для каждого человека, но если сопоставить 66 и 48, то в среднем благие намерения не обнуляют последствия поступка СЕО.