Сильные мести не жаждут

Марина вышла из-за камня. Гельмут обрадовался, подошел к ней. Он в фуфайке, в кирзовых сапогах, на голове обычная солдатская шапка-ушанка. Павел, увидев Марину, тоже повеселел. Хорошо, что пришла. А то они тут чуть не поссорились.

— Из-за чего? — спросила Марина.

— Из-за тебя, — ласково ответил Павел. — Приглашает меня к себе в дом, а про Марину Байрак забыл.

— Молчи! — с деланным возмущением воскликнул Гельмут. — Может, я хотел отдельно пригласить нашу геноссин. Вот так! — Он галантным жестом взял девушку под локоть и склонился перед ней, как в кино. — Приезжайте, дорогая Марина, к старым Гуфайзенам, покажите им фотокарточку и скажите, что видели их сына-бродягу. Поцелуйте их от меня.

Марина удивленно посмотрела на него.

— Нет, — покачала она головой. — Мы все вместе поедем к вам, Гельмут, Но сначала… — Она посмотрела на Павла, перевела взгляд на Гельмута и тихо сказала: — Мы побываем в моих Жабянцах…

Как-то зашел к ним в госпиталь старшина-каптерщик. Был он наголо острижен, веселый, разговорчивый, выглядел даже солиднее, пополнел. Хотя жилось ему в запасном полку и не очень-то сладко, дел было невпроворот, готовились к отправке на фронт. Поскольку Марина, так сказать, по совместительству присматривала за складом, он попросил открыть каптерку, чтобы взять там кое-что из своих вещей. На этот раз он Марине понравился. В его разговоре, в движениях чувствовалось что-то симпатичное, чисто солдатское, так сближающее людей в тяжелых военных условиях. Разыскивая среди каптерского барахла какой-то ремень, балагурил без устали о житейских делах, рассказывал фронтовые новости, говорил о том, как немец-сволочь уже выдыхается, нет у него сил переползти через Волгу. Сказал, что начальство у него в полку хорошее, боевое, люди рвутся на передовую, но ведь учить их нужно, а времени нет, да и с оружием плохо, не хватает.

— Там и ваши есть, с Черниговщины, — добавил он, примеряя широкий командирский ремень.

Услышав о своих черниговцах, Марина обрадовалась. Кто они? Как их звать?.. Старшина имена не запомнил, только сказал, что один из них «совершенно рыжий, такой, как я», а другой — «курносый, будто ему прилепили вместо носа картошку».

В тот же день Марина уговорила Павла пойти вместе со старшиной в совхоз: может, своих увидит, перекинется словом-другим. В городе было неспокойно, по улицам двигались толпы беженцев, гнали измученный скот, всюду пыль, крики, скрип колес. На перекрестке, возле кинотеатра, противотанковая пушка, в скверах, подворотнях, на улицах сновали солдаты — готовились оборонять город.

Марина и Гельмута пригласила, но он отказался.

— Рана болит, — виновато пожаловался он.

— А может, пойдем?.. — еще раз попробовала уговорить его. Было страшно оставлять товарища одного. В палатах тревожные разговоры, все отчетливее грохот приближающегося фронта.

Старшина крикнул с улицы:

— Товарищи! Время!

Они вышли на улицу. Павел остановился у железных ворот, глянул в окна, поднял в ротфронтовском салюте кулак.

— Мы скоро!

Облака висели над землей недостижимо высоко, и свет дня сеялся через них ровно, грустно и торжественно. Горные хребты тонули в молочном тумане. Марина в своей долгополой шинели едва поспевала за Павлом и старшиной. Хоть и сжималось иногда тревогой сердце, но чувствовала себя свободно, раскованно. Старшина всю дорогу рассказывал, как ему надоело ожидать. Сидят, киснут, возятся с новобранцами. На передовую всех — сразу же научатся воевать. Станут солдатами. Был у них недавно один корреспондент из военной газеты, прибыл к ним прямо из Сталинграда, рассказал все как есть. Тяжелые сейчас бои идут на Волге, за каждый дом стоят насмерть наши солдаты, трупов фашистских — горы. Говорят, что сам Гитлер прилетал, хотел из бинокля увидеть противоположный берег, но ничего не увидел за дымом пожарищ.

— Вы-то сами откуда, товарищ старшина? — поинтересовалась Марина, чувствуя все большую симпатию к лихому вояке в добротной шинели и новенькой командирской фуражке.

— Харьковский я. Потомственный металлист, — не без гордости ответил старшина.

— Никогда не была в Харькове. И вообще нигде не была. Сейчас хоть Кавказ увидела.

Старшине было чем похвастаться: служил на Дальнем Востоке, участвовал в финской, потом встречал немцев на западной границе. Рассказывая о своих фронтовых делах, он даже голову выше поднял, видно, всем этим гордился, считал себя опытным бойцом. А тут, когда столько энергии, энтузиазма, что горы можно свернуть, тебя заставляют отсиживаться в тылу.

Их остановили около окопов, проверили у всех документы. Старшина нахмурился, показал документы и сказал, что они идут проведать земляков из запасного полка, он, Андрей Гарматюк, командир гаубицы, а вообще-то нужно своих знать.

— А летчик что, без самолета? — съязвил один из проверяющих.

— Наши самолеты, браток, около Днепра… — со злостью ответил Павел.

— Да, издалека вы, товарищ!

— Ничего. Дорогу домой еще не забыли.