Силовое предпринимательство XXI век

Слабость государственной правовой системы и использование понятий в имущественных и перераспределительных отношениях предопределило доминирование воров в законе на раннем этапе силового предпринимательства. По своему статусу они были носителями и толкователями понятий и умели обосновывать, определять вину и наказание, т. е. выступать в качестве конечных инстанций при разрешении конфликтов или имущественных споров. Их претензия на исключительные полномочия и компетенции в рамках понятийного права обосновывалась тем, что они были наследниками воровской традиции нескольких поколений и имели статус («авторитет»), полученный при коронации и, следовательно, подкрепленный поддержкой и признанием «зоны», преступного мира, а не просто тем, что за ними стояла организация, способная привести в исполнение их распоряжения. Именно на понятийном праве, которое давало «инструменты» для фабрикации обоснований, держались в девяностые годы претензии воров и бандитов на постоянное господство и соответствующие доходы.

Правовой порядок поддерживается господствующей группой постольку, поскольку дает ресурсы для обоснования действий, прежде всего тех, которые связаны с принуждением и перераспределением, — и не важно, имеет ли этот порядок под собой неформальный кодекс чести, писаную правду, уголовные понятия или legis как кодекс или статут. На уровне действительной практики наиболее важным является то, как используется право, а не каково оно само по себе и откуда произошло. Прежде чем устанавливается ситуация так называемого «верховенства права», где оно используется для защиты всеобщих прав независимо от статуса человека, правоприменение долгое время служит обоснованию действий тех, кто обладает превосходством в использовании физического насилия, но использует его институционально, апеллируя к правовому порядку и коллективным понятиям о нем. С точки зрения повседневной практики любой правовой порядок сравним с конструктором, из которого можно изготавливать основания, необходимые для поддержания господства и следующих из него перераспределительных отношений, а также для их оспаривания. Изготавливать обоснования можно из разных правовых систем (можно разговаривать «по понятиям» или «по закону»). Первично само требование обоснованности. Если ее нет, то действие становится неправовым, т. е. «беспределом». В системе некодифицированного права знание понятий и навыки толкования сосредоточены в авторитете судьи, «законника», но отсутствие каких-либо объективных внешних рамок, с которыми можно было бы сверять его решения, создает возможности для произвола. По наблюдению Петра Скобликова, нормы, которые используются в воровской среде для разрешения споров, носят процессуальный характер (регламентируют процедуру спора), а материальные нормы (которые бы давали ориентиры для принятия решений по существу) присутствуют в незначительном объеме.[327]В российской уголовной среде никакого письменного понятийного кодекса не было, хотя были признанные толкователи и решения, некоторые из которых даже были записаны.[328] Но в целом соответствие решений понятийному праву и ограничение произвольных толкований осуществлялось только на периодических сходках. В развитых системах общего права (common law) право также творится судьями, но внешним порядком, ограничивающим произвол, являются записанные прецеденты, которые обеспечивают единообразие и предсказуемость судебной практики.

Обоснование «по закону»

Если в начале девяностых решение спорных вопросов редко включало формальные юридические документы, а воры в законе могли принципиально отказываться принимать «бумажки», поскольку те ассоциировались с государством и доверия не вызывали, а доверять можно было только «людям», то к концу десятилетия ситуация изменилась. По свидетельствам респондентов, разговоры «по закону» стали нормой. В них участвовали профессиональные юристы, а в качестве источника обоснований выступали положения соответствующих законов или другие формальные правила. Ни о какой «законопослушности» или соблюдении закона как поведенческой норме речь, конечно, не шла. Процедура сводилась к реализации интересов какой-либо стороны с использованием закона. Отнять или отстоять что-либо можно было не только «по понятиям», но и «по закону».

Использование текста закона для создания («фабрикации») обоснований является более сложной процедурой, чем «понятийный разбор» и требует более специфических знаний и навыков, особой профессиональной подготовки. Оно требует знания предусмотренных в соответствующей области права действий и ситуаций (составов), а также процедур, в соответствии с которыми статьи законов могут быть использованы для регулирования поведения участников (физических или юридических лиц), включая санкции. Например, глава 22 УК РФ, касающаяся экономических преступлений, содержит перечень действий в области хозяйственной деятельности, квалифицируемых как преступные, и соответствующие им меры наказания.