Симбиоз

Габриэль мельком посмотрел на меня – на лице его промелькнуло смятение. Он ничего не ответил. Вдвоем мы выбрались на улицу, миновав высокие полупрозрачные двери. С ног до головы меня пронзил холодный гренландский ветер, и я зябко поежилась.

В углу просторного кирпичного крыльца спиной к нам стоял темноволосый мужчина среднего роста.

- Маркус привел двоих, и Елена – еще одного, - уведомил его Габриэль. – Они ждут тебя в Нью-Мексико.

- Прекрасно. Я займусь ими сразу после обеда, - Питер обернулся, и я встретилась с его широкими пепельными глазами, точь-в-точь такими же, как у Франциско. – Кто тут у нас?

Он выглядел достаточно молодо, хотя из рассказов о нем можно было предположить, что сейчас ему никак не меньше пятидесяти. Ноги у него были чуть колесом, на лице росли внушительные бакенбарды, а тонкие губы, в обрамлении мелких морщинок по бокам, казались обескровленными, будто он недавно вышел из состояния трансформации.

- Я тебе рассказывал про Андреа.

- Да, точно. Иди, мы поговорим наедине.

Габриэль коротко кивнул отцу и исчез в доме, а я сделала вынужденный шаг вперед. Бледное, четко очерченное лицо Питера приблизилось, и мне стало ясно, что наросты на его щеках, которые я поспешно приняла за бакенбарды, на деле являются не чем иным, как черной чешуей.

- Любопытно, как так получилось? – он перехватил мой изумленный взгляд.

- Ну… вы ведь сейчас не находитесь в состоянии трансформации?

Я быстро посмотрела на его пальцы – ногти на них были короткими и чистыми. Питер утвердительно опустил голову.

- Нет, но я рад слышать, что ты знакома с трансформацией и ее признаками. Эрик зашивается с ежедневно прибывающими новичками, ведь всем им нужно как можно скорее помочь адаптироваться, а подход к каждому требуется индивидуальный. Это отнимает много сил, но на тебе, полагаю, у него получится их сэкономить, - он сделал паузу. – Тебе известно, кто я?

- Да.

- Откуда?

- Я достаточно давно знакома с Габриэлем. Он много говорил о вас.

- Однако ты не сразу пошла за ним, - я выдержала его испытующий взгляд, к которому готовилась с первой минуты, как вышла на улицу. – В мире стало так много лжи, что я вынужден наводить справки обо всех, кого впускаю в свой дом.

- Выходит, мне нечего вам рассказать.

- Есть, Андреа. В твоей биографии имеется белое пятно длиною в два месяца. Чем ты занималась после того, как мой сын помог тебе избежать наказания на Сан-Клементе?

- Скрывалась от полиции, бродяжничала. Потом, когда начались похищения людей, испугалась за свою семью и вернулась домой.

- Вернулась, - медленно повторил Питер. – Ты видела симбионтов, выступивших против Габриэля в зале суда?

- Я думала, там были только ваши люди. В любом случае мне было не до осмотра: я сбежала сразу, как началась стрельба.

- Хорошо. Поговорим о событиях не столь отдаленных. Маркус поведал мне о вашей, будем честными, малоприятной встрече. Бедняга Дэн – он явно не ожидал встретить свою смерть на обычной миссии по сопровождению перспективных.

- Бедняга, - не слишком искренне поддакнула я. – Это получилось случайно. Я защищала важных для меня людей.

- Как и все мы, - очередной оценивающий взгляд. – Лучшая защита – нападение… ты напряжена. У тебя есть причины опасаться меня?

Я непроизвольно сглотнула и тотчас приложила все усилия, чтобы скрыть этот нервный жест.

- Ваш человек – забыла, как его. Маркус, кажется? Он вломился к моим соседям, пробил голову пожилому мужчине, ничем не заслужившему подобное обращение, и попытался похитить его жену, а потом угрожал мне, что поступит так и с моей семьей, если я не подчинюсь его требованиям. Я бы сказала, у меня нет причин вас не опасаться.

У Питера еле заметно приподнялись уголки губ, будто ответ мой пришелся ему по душе, но лицо его так и осталось холодным и безучастным.

- Пожалуй, ты права. Своими расспросами я проявил недоверие по отношению к тебе, но ведь и ты имеешь полное право не доверять мне. Пора бы назвать хотя бы одну причину, почему твое место здесь, с нами. Уверен, тебе будет крайне интересно услышать историю Маргарет Хитцер, которая десять лет назад отстаивала интересы симбионтов под моим руководством.

Девичью фамилию матери я не слышала так давно, что почти успела ее забыть. Она пронеслась мимо ничего не значащим звуком – я озадаченно нахмурилась, поначалу не догадавшись, о ком говорит Питер, а когда догадалась, принялась безмолвно хватать ртом холодный воздух, как выброшенная на сушу рыба.

Почему именно Хитцер? Неужели маме столь неприятно было осознавать себя связанной с бесперспективным человеком, что перед уходом она развелась с отцом? Он никогда не упоминал об этом, и во всех документах рядом с ее именем стояла его фамилия. Наша общая фамилия – Фишер.