Симфония Искажений (СИ)

Нити, высасывавшие из него жизнь, стянулись в одно место — к металлической махине, чьи очертания постепенно проступили из тумана. Что-то заворочалось, сдвинулось с места, затикало — маятник. Резонансметр. Сид слушал скрежет ржавого механизма, отдававшийся резью в ушах, и ему хотелось кричать, но голосовые связки порвались и болтались бесполезными лохмотьями, рот наполнился горячей жидкостью, зубы шатались, а язык онемел.

Тиканье прекратилось, что-то зашуршало, нити завибрировали сильней. Сид не хотел ничего видеть, но увидел: посреди маятника открылся огромный глаз, состоящий из одного алого зрачка в обрамлении миллиона острых игл-ресниц. Он был — как солнце; он был — как сама смерть. И он смотрел прямо на Сида.

— Нет… — простонал тот, попытался отвернуться и не смог. — Нет! Не-ет!

Медленно, почти нежно монстр потянул его на себя. Словно ток прошел по его измученному телу и сосредоточился в области сердца. На секунду боль утихла, а потом вспыхнула, взорвалась, расцвела с новой силой. Кожа лопнула, выпустила переплетения сосудов, и вены наперегонки с артериями поползли по нитям навстречу Резонансметру, извиваясь тонкими змеями.

И тогда Сид закричал, заплакал, дернулся назад и — очнулся.

Боль в груди никуда не делась, разделившись на ту, что плескалась в сердце, и ту, что пульсировала под повязкой чуть ниже ключиц; голова раскалывалась изнутри и горела снаружи, противно ныла рука, в общем, самочувствие наяву немногим уступало ощущениям во сне. Но вместо единственного глаза Резонансметра Сид с облегчением увидел перед собой покрытое царапинами и солнечными ожогами лицо Фрэнки.

— Все хорошо! — повторял тот, сжимая его руку. — Наконец-то ты пришел в себя! Теперь все будет хорошо!

— Фрэнки! — сказал Сид и сам поразился тому, как слабо прозвучал его голос. — Фрэнки, как я рад тебя видеть!

— А как я рад, что ты очнулся! Ты так кричал и метался! Если бы я не был седым с рождения, точно поседел бы!

Сид приподнялся на локте и почувствовал, как рубашка съехала с его плеча. Он протянул руку, желая коснуться Фрэнки, и с удивлением воззрился на свободно болтающийся в воздухе рукав. Не только одежда, но и обстановка комнаты выглядела незнакомо: со стен улыбались полуобнаженные девицы, среди которых затесался плакат с Мадлен Долл, в углу красовались стоящие колом носки, венчая собой гору разнородного хлама, на пыльном столе склянки с лекарствами мешались с засохшими бутербродами, немытыми чашками, драными книжками и грязными тряпками. Он задрал голову и на мгновение перепугался до смерти: со стены скалился уродливый зверь, оказавшийся на поверку скверно сделанным чучелом кошки. Кажется, он уже видел нечто подобное…

— Где это я? — спросил он, уже догадываясь, что услышит в ответ.

— У Брэдли, разве не заметно? — улыбнулся Фрэнки. — Между прочим, сегодня второй день, как ты здесь валяешься.

— Я ничего не помню, — виновато сказал Сид. — В самом деле?

— Да. Вот выпей, — заботливый друг сунул ему чашку с приятно пахнущей жидкостью. — Это от лихорадки и чтобы облегчить боль.

Он послушно проглотил лекарство, апатично уставился в пустую посуду, и тут его накрыла волна непривычного смущения.

— Ох, простите! Простите меня, мне так неловко! — забормотал он. — Целых два дня! Конечно, я заплачу за уход…

— А за такие слова и в морду получить можно, — раздался голос самого хозяина жилища, который наблюдал за ними, прислонившись к дверному косяку. — Мы за тобой ухаживали не потому, что денег от тебя хотели, сукин ты сын, выродок безмозглый. Засунь свои деньги себе в задницу, идиот.

Фрэнки поморщился:

— Не обращай внимания, он как раз репетирует роль бандита, отсюда и лексикон.

— Я серьезно! — перебил его Брэдли. — Сид, неблагодарная скотина! Этот парень был с тобой ласковее родной матери! Я вас нашел в обнимку, как каких-то голубков! Он от тебя два дня не отходил, не ел, не спал, вон как отощал! Что ты с ним сделал? Я его совсем другим помню.

Во время этой тирады Сид только озадаченно таращил глаза на Фрэнки.

— А еще ты мне должен новую пижаму, — добавил несносный актер. — Да-да, ты сейчас тонешь в моей одежде, твою мы выбросили. Вся в крови была! А теперь давай выпьем за всеобщее спасение и выздоровление!

Тут он подмигнул друзьям и достал из-за пазухи бутылку вина.

— Ой, сколько я с тобой пил, никогда это ничем хорошим не заканчивалось, — вздохнул Сид и сразу оживился: — А почему только одна? Ты меня за девочку в своей сорочке, наверное, принимаешь! Давай напьемся в дым, тащи еще чего-нибудь, да покрепче! Фрэнки, и ты с нами!

— Как скажешь! — Брэдли расплылся в довольной ухмылке. — Это я так, проверить твою кондицию хотел. Я мигом!

— А ну стой! — рявкнул Фрэнки.

Оба удивленно воззрились на него.