Симфония Искажений (СИ)

— Именно! В два раза облегчает задачу исполнителя, — Фрэнки сверкнул довольной улыбкой: он был похож на щенка, который принес хозяину палку и виляет хвостом, ожидая награды. Сид с трудом унял желание потрепать его по голове. — И позволь напомнить еще кое-что: я сказал, что не представляю, как можно исполнить вторую часть Симфонии на фортепиано. Но третья и четвертая, насколько я могу судить, таких сложностей в себе не таят. И, думаю, я смогу проверить и в случае чего дополнить их. А если вторая нам не нужна, мы можем попробовать на фортепиано! И только в случае полного провала вернуться к Резонансметру!

Его «мы» словно обезличивало исполнителя и разделяло ношу надвое — до чего забавная, заманчивая иллюзия!

— Мы выяснили, что Резонансметр все еще вполне пригоден для создания Искажений, это здорово и важно, — продолжал Фрэнки, — но я надеюсь оставить его запасным вариантом. Хотя две части вместо четырех вселяют надежду, что и с ним удастся поладить…

«Ты глупый маленький мальчик, — хотелось сказать Сиду. — Ты так стремишься обрести свободу и вместе с тем ничего не потерять, что не замечаешь очевидное».

Резонансметр отъедал его жизнь не только во время исполнения: он забирал ее по капле, день за днем, когда считал нужным, а каждый тактильный контакт с его клавиатурой еще и увеличивал дозу.

Это не инструмент, а заснувшее чудовище, самый страшный монстр Мнимого Зазеркалья. И он свое возьмет, даже если Сид не станет исполнять Симфонию. Так не лучше ли довести начатое до конца? Отдать себя самому величественному и волшебному музыкальному сочинению во множестве измерений? Он готовился к этому так долго. Он жил с мыслью о такой смерти, примирился с ней. Он обрел смысл жизни в Симфонии и мечтал раствориться в ней — как в Туманной Рапсодии, только навсегда, без остатка. Умереть и открыть глаза в другом мире, дождаться дождя. Вдохнуть воздух Города — пусть даже на правах призрака. В том, что Город существует и готов принять его, он не сомневался: по какой еще причине одно и то же место, явно принадлежащее другому миру, может сниться каждую ночь?

Он не хотел думать о том, что у снов о Городе может быть рациональное объяснение. Он не хотел знать, чего желает на самом деле. Это было слишком больно.

Возможно, следовало объяснить Фрэнки, что попытка исполнения на фортепиано лишена смысла, но привычка отмалчиваться или сочинять успокаивающую ложь взяла верх.

Он откинулся на подушки и закрыл глаза.

— Искажения, Резонансметр… — пробормотал он усталым голосом. Лекарство начало действовать, боль отступила, и теперь его клонило в сон. — Ты меня с непривычки утомил. Я себя неважно чувствую, посплю немного, если не возражаешь.

— Конечно! — Фрэнки с виноватым видом коснулся его шеи, проверяя температуру. — Прости, я так ругал Брэдли, что он принял тебя за здорового, когда ты только очнулся, а сам ничуть не лучше. Просто, понимаешь, я столько времени хотел с тобой поделиться своими мыслями, даже представлял, как ты обрадуешься… — он сглотнул, и тут Сид вспомнил, что действительно не выказал ни радости, ни энтузиазма: должно быть, это сильно расстроило Фрэнки. Наверняка он гордился собой и ждал, что его похвалят.

— Ты молодец, — произнес Сид, стараясь, чтобы его голос звучал как можно торжественней. Ему было жаль Фрэнки. — Просто золото. И столько для меня сделал.

Он не придумал, что еще добавить, а объект похвалы как будто ждал других слов: может, чего-то конкретней, а может — теплей. «Сказать ему, что я считаю его братом? А есть ли у меня вообще на это право?» — задал себе вопрос Сид, уже засыпая. Но не успел найти ответ.

Во сне он снова видел Город, но Город был пуст, растоптан и по-осеннему безутешно плакал, будто прощаясь.

_______________________________________________________________________

* Арпеджио — исполнение аккорда таким образом, что его звуки последовательно идут один за другим.

========== 8. Диссонанс ==========

Они провели у Брэдли неделю, и все это время Фрэнки задавался вопросом, как долго выдержат его нервы. Сиду не становилось ни хуже, ни лучше: лихорадка отступила, но он был до странного слаб, не расставался с обезболивающим и продолжал кричать во сне. Несколько недель назад по пути в Фата-Моргану Фрэнки спрашивал себя, какого цвета кошмары Сида; что ж, теперь ответ на этот вопрос он получил.

Хотя ситуация казалась мрачной, на съемной квартире у Брэдли царило нездоровое веселье. Стоило борцу за трезвость на секунду отвернуться, как из самых неожиданных мест извлекалась бутылка, и щедрый хозяин принимался беспощадно спаивать больного — по крайней мере, так хотел думать Фрэнки, хотя шестое чувство подсказывало ему, что у этих двоих все по взаимному согласию.