Синдром Дао

В моем сознании, одурманенном морфием и физраствором, одна за одной всплывали бациллы. Их было много, не меньше дюжины. Эти девицы, такие разные и в то же время удивительно похожие, возникали перед моим внутренним взором, как живые. Яркие блондинки и брюнетки в тонких разноцветных одеждах, они медленно проходили мимо меня, смущая соблазнительными формами и призывными взглядами. Однако едва я протягивал руку к одной из девушек, она тут же оказывалась вне досягаемости, издали продолжая будоражить мое воображение и сворачивать кровь своей недоступностью. Вскоре они все рассеялись по зеленому лугу, как прекрасные экзотические цветы. Их аромат кружил голову и в то же время источал какую-то угрозу – я чувствовал, что воздух как будто заражен смертельно опасным вирусом. Эти великолепные цветы были словно отравлены, и чем больше я наслаждался их видом, тем больше ощущал, как их яд проникает в самое мое существо, в тело и разум, отнимая жизненную энергию и парализуя волю.

Но вот высоко в небе возникло серебристое сияние. Оно появилось из ниоткуда, словно небесный свод немного раздвинулся и дал ему излиться на землю. Спустившись чуть ниже над пышной зеленью луга, бесформенное облако света стало принимать некие очертания и вдруг превратилось в мою вчерашнюю спасительницу – козу, чья аура светилась подобно серебряному солнцу. Коза спокойно парила в небесах, а ее сияние распадалось на мощные радиоактивные лучи и устремлялось к зеленой траве, пораженной ядовитыми испарениями бацилл. Едва луч соприкасался с одной из дев, та немедленно вспыхивала и растворялась в пустоте, я же в это мгновение ощущал, как воздух наполняется озоном и проникает упоительной свежестью в мои легкие. Вскоре с луга исчезли все вредоносные бациллы, что годами отравляли мое существование неудовлетворенным желанием любить и быть любимым – самым естественным, что только может желать человек.

Коза между тем приземлилась на лугу. Ее свечение уменьшилось и постепенно сошло на нет. Теперь это была обычная домашняя козочка с белой шерстью и круглыми любопытными глазами. Она неторопливо направилась ко мне, а когда подошла ближе, я с удивлением разглядел на ее спине два черных иероглифа. Я точно знал, что где-то уже видел эти знаки, и попытался припомнить, что означает их сочетание. Но как ни напрягал я память, расшифровать иероглифы не удалось. Махнув рукой, я оставил это занятие и, когда коза приблизилась ко мне, присел на корточки, чтобы погладить ее мягкую шерстку. В порыве умиления я обхватил руками шею чудесного животного, а коза доверчиво ткнулась мне в шею горячим, влажным носом…

***

Я ощутил, как что-то мягкое и теплое прикоснулось к моей шее, и открыл глаза. По груди у меня деловито расхаживал пушистый белый котенок и тыкался носом в кожу, не прикрытую больничной пижамой.

– Ой, кто это тут пришел в себя? – раздался бодрый голос Сун Лимин.

Я повернул голову. Китаянка с журналом в руках сидела в кресле у окна и с улыбкой смотрела на меня. За окном стояла кромешная тьма – судя по всему, была глубокая ночь.

– Господи, сколько же я пробыл в отключке? – воскликнул я.

– Больше суток, – сообщила Сун Лимин.

– Ничего себе! – присвистнул я. – А ты все это время сидела со мной?

– Нет, конечно. Прошлую ночь я провела в гостинице. А днем выезжала в город, купила подарочек для крошки Сяочжу – по случаю ее выздоровления.

– Что за подарочек? – поинтересовался я.

– А вот он, по тебе ползает, – кивнула Сун Лимин на котенка.

– Как же врачи тебя с животным пустили в палату? – удивился я.

– Я его контрабандой пронесла, – улыбнулась та.

– В сумке?

– Нет, котик сидел у меня на плече, – сказала китаянка. – Я его на пять минут сделала невидимым.

– Выдумщица, – фыркнул я. – Выдумщица и мелкая преступница.

– Почему же выдумщица? – возразила Сун Лимин. – Для даоса стать невидимым – раз плюнуть. Ну или сделать кого-то невидимым.

– Ну да, я ж постоянно забываю, с кем имею дело, – усмехнулся я и погладил котенка по восхитительной шерстке. Тому, однако, не понравилось, что я его осмелился тронуть: он тут же зашипел и, спрыгнув на пол, спрятался у меня под кроватью.

– Ах, так? Ты, значит, решил побег устроить? – воскликнул я и, отбросив простыню, соскочил с кровати. – Ну да все равно я до тебя доберусь!

Я бросился на пол и пополз под кровать, чтобы вытащить оттуда пушистого сорванца, как вдруг застыл на месте, пораженный внезапным осознанием: до меня дошло, что я снова как ни в чем не бывало двигаю руками и ногами – я напрочь забыл о недавней мучительной боли и обездвиженности! Вскочив на ноги и при этом чуть не снеся полголовы о железную перекладину, я с радостным изумлением уставился на собственные конечности – кожа была нормального человеческого цвета, без зловещих пятен и разводов.

– Вот это да, – выдохнул я, не смея поверить в такое счастье. – Неужели мне сумели вернуть тело?! Выходит, я не напрасно сутки пробыл без сознания.

– Врачи знают свое дело, – усмехнулась Сун Лимин. – Так что ты гордо уйдешь отсюда собственными ногами и жить будешь долго и счастливо.