Синдром Дао

Наконец после двухчасового осмотра меня отвезли в кардиологическое отделение и разместили в отдельной палате. Юная медсестра раздела меня догола, обтерла с ног до головы влажной губкой и облачила в уютную больничную пижаму. Потом принесли меню обеда и предложили выбрать еду на свой вкус. Я ткнул в несколько фотографий блюд, самых аппетитных на вид.

Пока готовилась трапеза, я ощутил, что возвращается боль в конечностях. В панике я спросил у китаянки, не захватила ли она еще пару чудодейственных листиков. Та покачала головой и сказала, что в один день нельзя принимать так много этого снадобья. Сун Лимин вызвала медсестру, и девушка, выслушав ее, через минуту вернулась со шприцем в руках. Она вколола мне небольшую дозу морфия, после чего жизнь снова окрасилась в приятные тона, а обед показался необыкновенно вкусным.

Поев, я на какое-то время отключился, когда же очнулся, увидел, что мне поставили капельницу. Рядом с кроватью находилась хромированная стойка на колесиках – на ее верхушке поблескивал в лучах солнца пластиковый контейнер с физраствором, а от контейнера к моей руке протянулась гибкой змейкой прозрачная трубка. Конец трубки венчался иглой, острие которой уже вогнали мне в вену выше локтя и зафиксировали пластырем. Капли физраствора размеренно скатывались по трубке и наполняли меня лекарством.

От нечего делать я принялся наблюдать за жидкостью, перетекавшей из контейнера в мои жилы, и не заметил, как впал в глубокий транс. Вроде и не спишь, но и не сказать, что бодрствуешь – скорее, входишь в промежуточное состояние и, по выражению поэта, застываешь «на границе безумья-разума, на границе счастья-беды»32. Только вместо «песни солнечной и ясной» одна за другой начали выступать из темноты образы девушек, с коими меня когда-то связывали непродолжительные личные отношения.

Бациллы, называл этих дев отец. Точнее, так он звал лишь одну – частную ученицу, бравшую у меня на дому уроки английского. «Что, опять твоя бацилла рыночная заявилась?» – неизменно вопрошал он, когда в определенный день и час раздавался звонок домофона… Та девица проходила последней в серии моих бездарных романов без начала и конца. До нее были другие – о них старик не знал.

Была, например, транспортная бацилла – она работала кондуктором в троллейбусе. Я частенько любовался ее белесыми крашеными волосами, что по-девчачьи, в два пушистых хвостика, торчали по сторонам конопатого лица, украшенного вздернутым носом. Она шустро сновала по салону в обтягивающих джинсах и модной стеганой фуфайке, безошибочно определяла безбилетников и молниеносно их обилечивала. Мало того, объясняла всем желающим нумерологическое значение доставшегося им билета, и пассажиры радовались, что всего за пару десятков рублей получали отличный прогноз на будущее. Мне она, правда, никогда не делала предсказаний – наверное, потому, что я ее об этом не просил.

Я любил кондукторшу по-пушкински искренне и нежно, но как-то застенчиво и все больше издалека: получал свой билетик и меланхолично провожал взглядом фигуру с крутыми бедрами. Ночами я любил принцессу из троллейбуса гораздо более смело и с жаром обещал себе, что в следующий раз обязательно заговорю с ней, поздороваюсь и даже, возможно, узнаю имя. Однако время шло, моя печальная любовь по-прежнему оставалась для нее тайной и все никак не перерастала в новое качество.

А в один прекрасный день мое вялотекущее увлечение пережило ураганный приступ, прошло сразу все этапы развития и завершилось летальным исходом. Случилось это так: я примчался на остановку за секунду до того, как водитель закрыл двери, и, задыхаясь, вбежал в салон троллейбуса. Вымокнув на улице под проливным дождем, я стоял на ступеньках, и с меня ручьями стекала вода. Троллейбус трясло, поэтому я держался одной рукой за поручни, чтобы не упасть. Другой, безнадежно мокрой, я залез в карман куртки и вытащил оттуда горсть мелочи. Когда ко мне подошла моя зоркая принцесса, я протянул ей ладонь с огромной горстью крупных и мелких монет.

– Отсчитайте, пожалуйста, сколько нужно, – сказал я, отчаянно пытаясь восстановить дыхание и придать голосу брутальные нотки.

Кондукторша брезгливо отшатнулась от моей промокшей одежды и протянутой руки с сырыми монетами.

– Я не собираюсь копошиться в вашем болоте, – с отвращением приподняв верхнюю губу, выговорила она сквозь зубы. – Нужно было на остановке приготовить плату за проезд.

– Я не успел, – попытался оправдаться я. – А сейчас мне неудобно стоять, я не могу отсчитать деньги.

– Это ваши проблемы, – все так же сквозь зубы проворчала кондукторша. – Давайте шустрее платите, у меня полный салон пассажиров.

– Вам что, трудно взять у меня сколько нужно? – с некоторым раздражением воскликнул я. – В конце концов, это ваша работа.

– Послушайте, умник, давайте деньги, или я вас высажу! – ни с того ни с сего перешла на визг принцесса. – Еще он мне тут про мою работу будет рассказывать!