Синдром Дао

Черт побери, прошли десятилетия, а женщина, давшая мне жизнь, продолжала убегать от меня, пусть даже в обличье юной китаянки, и бросала ради другого мужчины! Вот кого надо было прощать сегодня в пещере – мою блудную мать. А то в мрачных воспоминаниях о борьбе с отцом я что-то совсем забыл о материнской роли в своей жизни. Точнее, об отсутствии в ней материнской роли. То место, которое занимает мать в судьбе каждого человека, у меня с младенчества было окрашено пустотой и, возможно, тонировано еле осознаваемыми красками ее предательства и бегства. Понять же и простить Пустоту было куда сложнее, чем яркий деспотизм отца. Этим мне только предстояло заняться…

Я тихонько вышел на улицу. Тучи рассеялись, и в небе снова появилась луна. Период полнолуния прошел, от яркого диска словно отщипнули маленький кусочек золота, но света уже было достаточно, чтобы без труда разобрать дорогу. Я направился к дому, постепенно успокаиваясь и приходя в себя от «измены» Сун Лимин.

На самом деле, никакой измены не было и быть не могло. Не знаю, с чего я понапридумывал себе, будто бы нравлюсь китаянке как мужчина, будто она ко мне неравнодушна. Сейчас я совершенно отчетливо вспомнил ее слова, сказанные в старой синагоге: «Находиться все время рядом с Учителем и помогать ему – в этом мое счастье и смысл жизни». Тогда, взволнованный знакомством с Сун Лимин, я строил какие-то прожекты на развитие близких отношений с ней и даже не потрудился вникнуть в суть этих слов. Только теперь я понял, что они на самом деле значили.

Я усмехнулся и мысленно поблагодарил светоносную козу за то, что привела меня именно в дом Учителя. Без нее я, наверное, еще долго блуждал бы во мраке собственных иллюзий и продолжал строить никчемные романтические планы. А сейчас… эх, досадно, конечно, но тут уж ничего не попишешь. Жизнь продолжала преподносить сюрпризы, приятные и не очень, моей же задачей было относиться к ним по-даосски спокойно, находиться посредине самого себя и невозмутимо двигаться дальше. Быть всегда в Пути.

Глава четырнадцатая

Следующее утро обернулось чудовищным кошмаром. Я проснулся на рассвете от дикой, почти непереносимой боли в ногах и руках. Я даже не представлял себе, что тело способно выносить такие мучения. От боли я был готов лезть на стену, и, наверное, сделал бы это, если б мог двигаться. Однако ужас моего положения усугублялся тем, что я оказался не в силах пошевелить ногами.

Неимоверным усилием воли я подтянулся к спинке кровати и слегка присел, облокотившись на подушках. Превозмогая адское жжение в руках, я дотянулся до лампы и включил свет. При виде своих конечностей я чуть не лишился сознания: за ночь ноги от колен до пят покрылись иссиня-черными пятнами, а нижняя часть рук приняла пунцовый оттенок – меня словно расписал безумный художник-экспрессионист.

Чувствуя, как лоб от напряжения покрывается испариной, я взял с тумбочки телефон. Тыча в кнопки почти бесчувственными пальцами, я сумел добраться до папки исходящих звонков, нашел номер Сун Лимин и нажал на вызов. Совершив поистине титанический подвиг, я поднес мобильник к уху. После нескольких мучительно долгих гудков я услышал в трубке заспанный голос китаянки и выпалил умоляющим, как мне показалось, тоном:

– Ради бога, приходи поскорее, я у себя в комнате! Совсем не могу двигаться, руки-ноги отказали!

– Сейчас буду, – последовал краткий ответ. С облегчением вздохнув, я уронил руку с телефоном на постель. Чтобы не видеть своих «разрисованных» частей тела, я закрыл глаза и так просидел до прихода Сун Лимин. Она примчалась буквально через пару минут и, увидев меня, присвистнула.

– Черт побери, только этого не хватало! – встревоженно воскликнула китаянка, присев на краешек постели. Она слегка прикоснулась пальцами к моей щиколотке, и меня словно пробил мощный разряд тока, усиливший и без того запредельную боль. Я взвизгнул. – Очень больно?

– Больно – это когда зуб ноет, – попытался пошутить я. – С меня же будто живьем спустили шкуру, а мясо поджарили и посыпали солью с перцем. Но главное, ноги абсолютно не шевелятся.

– Тебя вчера в горах никто не кусал? – пристально вглядываясь в мои черные-синие ноги, спросила Сун Лимин. – Змеи, насекомые?

– Нет, – помотал я головой. – Разве что какой-нибудь клещ незаметно присосался.

– Подожди, я сейчас, – сказала она, вставая с кровати и идя к двери.

Вскоре китаянка вернулась с деревянной шкатулкой в одной руке. Другой она держала сотовый телефон, на ходу перебрасываясь с собеседником короткими фразами. Сун Лимин поставила шкатулку на постель, открыла ее и достала целлофановый пакетик с листьями, напоминающими малиновые. Она вытащила один из них, велела мне открыть рот и сунула лист под язык.

– Сейчас тебе станет легче, – пообещала китаянка. Она придвинула стул к изголовью кровати и села подле меня. – Учитель сказал, что нужно ехать в больницу, раз все так серьезно. Я вызову такси до Шанхая.