Сингулярность 2.0. Биотех

Новое ждешь нетерпеливо – так дофамин всегда свое возьмет. А их дело – взять его под контроль. Причем не свой дофамин, а носителя. Всю биохимию мозга, чтоб человек-творец работал оптимально. Да если будет надо, они и все тело человека могут взять под контроль и действовать за него, только для этого нужна веская причина. На моделях хорошо получалось, а вот как удастся контролировать живого человека? Люди такие сложные, особенно творцы-кабиры, помешанные на совершенстве, нетерпеливые и ненасытные, работать с которыми готовили их троих – отобрали через полгода после изготовления, как самых сообразительных. И все это время они учили биохимические коды к состояниям мозга, к паттернам поведения человека в многофакторной среде, ингибиторы и катализаторы нейрохимических каскадов – чтоб талант кабира работал долго и результативно. Потому что делать новые планеты пригодными для жизни – непосильно для обычного человека. Он не справится с гигантскими массивами данных по сложно сопряженным проблемам в постоянно меняющихся условиях. Зато справится Коржик. Про терраформирование и освоение космоса он выучил все. А человек-творец пусть придумывает мир и ставит задачи… Лишь бы сам себе не вредил.

Так что его нужно правильно сформировать. Обучить. И если они, кабир и Коржик, сдадут все экзамены и в виртуальной среде создадут безупречный мир – их отправят уже первую жизнь проживать на настоящую планету, готовить среду обитания для поселенцев, продвигая дальше рубеж освоения космоса… И вторую жизнь… И третью… Интересно, сколько жизней можно запомнить? И кто тогда в итоге получится из кабира, если Коржик будет из жизни в жизнь сохранять его память? Инструктора говорят, кабиры обычно тратят по одной жизни на планету. А на сколько жизней кабира хватит Коржика?

Надо, чтоб на побольше, потому что пустых планет все еще очень много. И людей, которым освоение планет даст смысл жизни, – тоже. Так что кабиры – спасение цивилизации. А спасение кабиров – нейрохимическая модуляция их состояния.

В операционной – тоже страшно: ярко и холодно. Коржик смотрел, как роботы перекладывают первого мальчика с каталки на стол, как они его переворачивают и обрабатывают кожу – все как в учебном ролике. Сейчас хирурги разрежут кожные покровы от затылка до поясницы, отодвинут мышцы, обнажат позвоночник… А потом возьмут «банку» и…

Он шагнул за Пряника и Вафлю, прижался лопатками к стене – будто это его сейчас взрежут от затылка к пояснице. Взрезать-то, конечно, можно, и даже будет больно как человеку, но умные молекулы тела тут же сомкнутся обратно, и боль пройдет. То, что их приучали считать телом, – сложный, антропоморфный голем-интерфейс. С настроенными под человека тактильными и температурными детекторами – чтоб уже симбионту проще понимать, как чувствует себя носитель. С точкой сознания внутри. С функцией дыхания – чтоб успокаивать подсознание носителя и под шумок закачивать в реактор нужные изотопы… С вечной с этого дня привязью к носителю симбионта.

Он закрыл глаза, чтоб не смотреть, как скальпель коснется детской кожи – инструктор тут же присел рядом, взял за руку:

– Коржик, малыш, ты что?

– Жалею его. – Спящий худой мальчишка на столе был так беззащитен, что слезы навернулись. – Гиперинтеллект в пяти поколениях, подготовка, предназначение, человек в максимальном развитии, цена фронтира и все такое, но…

– Так иди и защити, – буркнул все понимавший Пряник. – Что ты заныл?

– Эмпатия. – Инструктор коснулся «банки» Коржика. – Так что, пойдешь? Или братьям этого пацана уступишь?

– Мне без разницы, – сказал Вафля. – Эти ваши кабирята все свирепые. Я уж потом сам себе друга воспитаю…

– Кто еще кого воспитает, – хмыкнул инструктор. – А это – Декабрь. Но он зовет себя «Каби», потому что это созвучно со словом «Кабир». Он… Сложный парень, гордый. Страшно талантливый.

– …Свирепый?

– В нем всего столько, сколько нужно. Дофаминовую гипертимию под контролем держи, и все.

– …Как он дал согласие?

Инструктор взглянул внимательнее:

– Да извелся весь. Умный потому что. Как и ты. Ох, Коржик… Так что, пойдешь? Защищать?

Коржик отлепился от стены и кивнул.

– Молодец. – Инструктор осторожно взял его «банку», постукал ногтем по страшной красной крышечке сбоку. – А хочешь, отключим тебя, чтоб не видел?

Ой. Втянуться атомарной пылью в специальный контейнер на боку «банки»? Ну да, сознание исчезнет, в симбионт пойдет лишь отчет о событиях, ответ на которые сформируют алгоритмы. Легче, да. А еще их отключали за ошибки – чтоб всегда стыдились за отсутствие в среде. Но Коржику бывало не стыдно, а страшно.

– Проще блокировать сопереживание. – Коржик вытер слезы. – Но я не буду. Вы же учили, что жить, как человек – правильнее.