Синий кобальт: Возможная история жизни маркиза Саргаделоса

Сколько раз он останавливался в этом месте, занимаясь в точности тем, чем занят сейчас? Когда он во второй раз отправился в Ферроль, уже по суше, он тоже остановился здесь. Шел месяц поминовения, который в Испании называют ноябрем, а в Галисии месяцем Всех Святых. Было холодно. Он поднял плащ, чтобы укутаться им с головой, и остановился с явным намерением немного посидеть так, как сейчас, предварительно приказав сопровождавшим его отойти в сторону, чтобы он мог в течение нескольких долгих минут насладиться не только одиночеством, но и окутывавшей его тишиной. Они подчинились ему. Они всегда так делали. И теперь тоже. Он очень скоро привык превращать свои желания в приказы, и никто не осмеливался ему перечить. И тогда спутники отошли в сторону от дороги, и он смог предаться мечтам о промышленном обустройстве Саргаделоса; сначала о заводе по производству чугуна, ибо он сам был чугунным. И лишь позднее, он не помнил уже — в этот или в какой-то другой раз, Антонио начал мечтать о керамической фабрике.

В тот раз, когда он остановился по дороге в Ферроль, он никак не предполагал, что в столице морского департамента ему предстоит встретиться с Джоном Адамсом, упорным человеком, которому впоследствии суждено было стать вторым президентом Соединенных Штатов; он разместился в пансионе Пепполы Беттонеки, а Антонио остановился на улице Магдалены, в доме Исабель, вдовы Агустина Саломона, том самом, где он жил во время своего первого приезда в Ферроль в 1767 году. Познакомившись совершенно случайно, как бывает, когда люди ненароком, но весьма кстати сталкиваются лицом к лицу на тротуаре, они вскоре сделались добрыми друзьями.

Джон Адамс[87] устал оттого, что ни слова не понимал ни по-испански, ни по-галисийски, а также от постоянного общения с военными и политиками, так что знакомство с Ибаньесом, готовым говорить с ним на темы, которые более всего его занимали, произвело на него сильное впечатление. Они встретились в заведении Пепполы, куда Антонио зашел не столько для того, чтобы приветствовать ее, сколько затем, чтобы дать знать о своем приезде, поскольку надеялся, что у него начнут возникать связи, которые следует заводить любому коммерсанту. Адамс приветствовал его на идеальном английском языке колоний, Декларацию о независимости которых он отстаивал в конгрессе, и Ибаньес ответил ему с такой же естественностью, и даже создалось впечатление, что ему, как и Адамсу, чужд язык, на котором говорят все вокруг. Когда оба преодолели первоначальное удивление, минуты радостного изумления, когда неожиданно выясняется, что люди владеют одним и тем же языком, узнав о социальном положении друг друга в обществе, они тут же почувствовали взаимную симпатию, что позволило Смиту немедленно и от души пожаловаться.

— В городе есть два постоялых двора, — объяснил он Ибаньесу, едва их представили друг другу, — капитан Шавань и все офицеры фрегата Приметный располагаются в одном из них. С них берут шесть фунтов в день. Второй принадлежит выходцу из Америки, который говорит на английском и французском языках так же хорошо, как на испанском, и, кроме того, он в высшей степени приятный человек. Он взял бы с меня столько же, а я, однако, поселился здесь, о чем весьма сожалею, — признался ему Смит, открыто намекая на недостатки заведения Пепполы Беттонеки.

— Да, неудачно получилось, — ответил Антонио лишь для того, чтобы доставить тому удовольствие. В действительности он не знал, что сказать. Для него все было предельно ясно: он сменил бы пансион и все остальное, разве не из собственного кармана оплачивает он свое пребывание?

— Нам следовало бы разместиться в гостинице американца за шесть фунтов в день, вместо того чтобы платить сто двадцать девять долларов здесь; это просто грабеж, поскольку нам, кроме всего прочего, приходится оплачивать услуги цирюльника, не говоря о прочих мелких расходах, о которых не стоило бы упоминать, если бы не беспокойство, которое нам доставляет весьма неприятная хозяйка этого пансиона, — признался Джон Адамс вновь пришедшему, как будто тот мог ему чем-нибудь помочь.

Антонио молчал, пообещав себе замолвить словечко за североамериканца. Тот ему понравился, и он с уважением относился к его труду, о котором имел исчерпывающую информацию, но тогда он и предположить не мог, что Смит станет впоследствии, в 1797-м, вторым президентом Соединенных Штатов. Теперь он был им уже более года и останется по крайней мере до 1801-го. А тогда Антонио не подозревал, что сын его нового знакомого Джон Куинси Адамс[88], которому в то время было всего одиннадцать лет, станет писателем и тоже президентом Соединенных Штатов, шестым. Впрочем, об этом Антонио Раймундо Ибаньесу так никогда и не суждено будет узнать.