Синий кобальт: Возможная история жизни маркиза Саргаделоса

Намерения испанцев в те времена были ориентированы на поддержание добрых отношений с французами и ирландцами, а следовательно, и с североамериканцами и разлад с англичанами. Губернатор Коруньи был ирландцем, и в городе стояли ирландские войска. Начальник порта тоже был ирландского происхождения, а представитель Соединенных Штатов, некий мистер Лэгоанеер, занимался в основном торговлей оружием, ему было поручено наиболее быстрым и надежным путем переправлять его в Новый Орлеан. Галисия вновь подвергалась мирному вторжению, единственной форме вторжения, которую она была согласна выдержать на протяжении всей своей истории, добиваясь перерождения пришельцев путем уподобления их себе; все остальные нашествия тут же получали отпор. Так случалось всякий раз, когда главари этих нашествий отваживались проникнуть на территорию далекого Галисийского королевства на краю земли, надеясь на силу оружия, а не на обычаи мирной торговли.

В те дни Галисия уже представляла собой тот бурлящий поток, что приведет в конце концов к войне за независимость[90], Полуостровной войне, как назовут ее англичане, которая опять же начнется с Галисии, как начинались и другие войны на протяжении всей истории. Ферроль и Корунья кишели тогда английскими шпионами, как в другие времена они кишели французскими; это зависело от восприятия тех или других как друзей или врагов, что происходило в порядке чередования: в такие-то годы так, в другие наоборот. Такое уж было время. Эта поездка Ибаньеса в Ферроль оказалась, таким образом, просто фантастической и необыкновенно значительной.

Вильям Далримпл был еще одним человеком, с которым он познакомился во время этого путешествия, и лишь много позже Ибаньес узнал, что речь шла об английском шпионе, понявшем значение арсенала и береговых укреплений, по поводу которых Адамс также высказал ему ряд весьма уместных наблюдений, научив его созерцать и познавать свою страну глазами, которыми он никогда бы ее не увидел, не услышь он острых замечаний янки. Например, то, что открыло ему глаза на мнимую неприступность Ферроля, от которой, как объяснил ему Джон, не останется и следа, стоит только врагу осадить его с суши, со стороны окружающих его гор.

Но, пожалуй, самым приятным из всего этого оказались визиты, которые уже с наступлением декабря, месяца Рождества по галисийскому календарю, они нанесли на французские корабли, стоявшие на якоре у феррольской пристани. Во время этих визитов он вместе с Джоном Адамсом и благодаря дружбе, зародившейся в доме Пепполы Беттонеки, познакомился с французским генералом мсье де Садом, командиром французской эскадры, на борту его оснащенного восьмьюдесятью пушками судна Триумф, а также с испанским мореплавателем доном Хосе Сан-Висенте, старым морским волком, отличавшимся необыкновенной любезностью и невозмутимой вежливостью, что полностью признал и Адамс.

Сейчас было очень приятно вспоминать о впечатлениях, которыми с ним поделился Джон Адамс. По мнению последнего, различия между выражением лица и манерой держаться испанских и французских офицеров были гораздо более заметными и вызывающими, чем те, что существовали между униформой тех и других. По его мнению, испанцы были суровы, серьезны и молчаливы; французов же он считал живыми, веселыми и очень разговорчивыми. Униформа испанцев была украшена широкими галунами, причем золотыми, а у французов — только одним волнистым. Он также не замедлил заметить, что парики и волосы у французов были заплетены в несколько косичек, которые ниспадали им на уши, а у испанцев была только одна косичка, и такая длинная, что иногда доходила до пояса. Сумки у французов были большими, а у испанцев маленькими. Но и у тех и у других, как у галлов, так и у испанцев, кокарда была двухцветная, белая с красным, как символ единства двух наций. Антонио приводили в необыкновенное изумление эти комментарии Джона Адамса, отражавшие его экзотический менталитет и произносимые с тягучим американским акцентом; возможно, кому-то они могли показаться в высшей степени фривольными.

Адамс был необыкновенным человеком! Он ужинал с Антонио на борту оснащенного семьюдесятью четырьмя пушками Суверена под командованием кавалера де Гландвезе и еще на борту Язона с сорока четырьмя пушками, которым командовал мсье де Ла Мартони; еще он побывал на Триумфаторе, который имел на борту восемьдесят пушек и подчинялся кавалеру де Грасс Превилю; и во всех этих случаях после обильных ужинов, как следует сдобренных французскими винами, когда они возвращались под тихий мирный кров пансиона Пепполы Беттонеки, Джон Адамс рассказывал об Эбигайл, матери своих сыновей Джона Куинси и Чарльза, — Эбигайл, своей далекой любимой и обожаемой супруге, остававшейся в ожидании их троих в Бостоне, так же как Шосефа, должно быть, ждала Антонио в Рибадео, в то время как оба друга посещали девиц Сеттаро. О времена!