Синий мир. (Сборник)

— Декабрахи, — произнес голос Флетчера с экрана.

— Думаю, что до сих пор они не замечали меня, — добавил он сам. — Я не включал прожекторов и не составлял контраста с фоном. Возможно, они почувствовали работу водометов.

Декабрахи дружно развернулись и резко ушли вниз.

— Обратите внимание, — призвал Флетчер. — Они обнаружили проблему, и решение было принято обоими одновременно. Они не общались между собой.

Декабрахи уменьшились до смутно различимых пятен дальше по шельфу.

— Я не знал, что случилось, — продолжал Сэм. — Но я решил убраться. И тогда — нам это не видно — почувствовал удары по корпусу, как если бы на него падали камни. Мне было не разобрать, что происходит, пока что-то не врезалось в купол справа перед моим лицом. Это была небольшая торпеда с длинным носом, подобным вязальной спице. Я удрал оттуда, пока деки не собрались сделать что-нибудь еще.

Экран почернел. Голос Флетчера объявил:

— Я над глубиной, двигаюсь параллельно краю мелководья.

Неопределенная тень проплыла по экрану. Бледные пузырьки отмечали ее путь под водой.

— Я возвращался назад вдоль границы шельфа, — сказал Флетчер. — И нашел колонию, которую видел вчера.

В это время на экране показались спирали и башни — бледно-голубые, бледно-зеленые, цвета слоновой кости.

— Приближаюсь, — произнес голос Флетчера. — Я собираюсь заглянуть в одну из их нор.

Башни приблизились, впереди показалось темное отверстие.

— Именно здесь я включил носовой прожектор, — сказал Сэм.

Черная дыра внезапно превратилась в освещенную цилиндрическую комнату в пятьдесят футов глубиной. Стены были выложены блистающими, как елочные украшения, цветными шарами. В центре комнаты плавал декабрах. Его гладкую тюленью шкуру трогали и, казалось, массировали прозрачные усики, вырастающие из наростов на стенах.

— Не знаю, что случилось, но деку не понравилось, что я к нему заглянул.

Декабрах метнулся в дальнюю часть комнаты, усики втянулись в стены.

— Я заплыл в следующую нору.

Другая черная дыра стала освещенной комнатой, как только ее коснулся луч прожектора. Хозяин спокойно плавал, обхватив шар из розового желе и держа его перед глазом.

— Этот не двинулся, — отметил Флетчер. — Он выглядел сонным или загипнотизированным, или что-то вроде того. Я стал было уходить, и здесь получил самый мощный удар. Я подумал, что меня сделали.

Экран отразил сильнейший крен. Что-то темное ударило судно, прошло мимо и кануло в глубину.

— Я осмотрелся, — продолжил Флетчер. — И не смог увидеть ничего, кроме дюжины деков. Скорее всего, они подняли большой камень и уронили его на меня. Я запустил двигатель и двинулся к дому.

Экран был чист.

На Даймона все это произвело впечатление.

— Я считаю, они продемонстрировали достаточно для признания их разумности. Ты засек какие-нибудь звуки?

— Никаких. Я все время записывал. Никаких вибраций, отличающихся от пузырьков из гидрокостюма.

— Они должны как-то общаться, — лицо Даймона отразило недовольство. — Как иначе они могли столь согласованно действовать?

— Не исключено, что они телепаты, — предположил Флетчер. — Я достаточно внимательно наблюдал. Они не издавали звуков и не совершали движений, предназначенных для других — совсем ничего.

— Они могут, в принципе, излучать радиоволны? — поинтересовался Маннерс. — Или инфразвук?

— Тот, что в моем аквариуме, не может, — угрюмо уронил Даймон.

— Ох, опять пришли к тому же, — огорчился Мэрфи. — Разумны ли расы, не способные к разговорам?

— Нет, — Даймон стоял на своем. — Методы могут быть различны — звуки, сигналы, излучения, — но общаются все.

— Как насчет телепатии? — поинтересовался Хейнц.

— Нет ничего против, — протянул Даймон. — Но я не верю, что мы найдем ее здесь.

— Моя собственная теория, — объявил Флетчер. — Что они думают одинаково и не нуждаются в разговорах.

Биохимик недоверчиво покачал головой.

— Допустим, что здесь работает принцип всеобщей эмпатии. — Сэм продолжал излагать свою мысль. — И что это тот путь, по которому они развивались. Люди — индивидуалисты, им необходима речь. Деки идентичны, они понимают, что происходит, без слов.

Он подумал пару-другую секунд.

— Я предполагаю, что, в определенном смысле, они общаются. Например, дек хочет расширить садик перед своей башней. Можно подождать, пока другой дек окажется поблизости, затем принести камень — показать, что хочешь сделать.

— Общение по примеру, — определил Даймон.

— Ну да, если ты можешь назвать это общением. Оно позволяет осуществлять кооперацию, но никаких разговоров, никакого планирования будущего или передачи традиций прошлого.

— Может быть, даже без понятий прошлого и будущего, без понятия времени! — крикнул Эжен.

— Трудно оценить их природную разумность. Она может быть замечательно высокой или совсем низкой, недостаток общения должен сказываться негативно.

— Так или иначе, — рассудил Мальберг, — а они нас, конечно, достанут, как ни бегай.

— Но почему? — воскликнул Мэрфи, стукнув по столу кулаком. — Вот вопрос! Мы им никогда не мешали. И вдруг все сразу: гибель Райта и Агостино. И наша мачта. Кто знает, что они придумают на следующую ночь? Почему? Вот что я хотел бы узнать!