Синий роман

– И водку, судя по всему, тоже? – спросил я, открывая очередную бутылку.

– Конечно. И водку тоже.

– В таком случае, спасибо тебе, Сережа.

– Редин, тебе надо повременить с выпивкой, – сказал, обидевшись на меня, Костя.

– Это почему?

– Что-то ты начинаешь имена путать. Где ты здесь видишь Серёжу?

– Да это просто прикол такой. Ты, что никогда его не слышал?

– Нет, – интерес был сильнее обиды, – расскажи.

– Рассказываю:

История о Серёже, которую я рассказал Константину Трав. А мне поведала её Майя.

Есть в Приднестровье небольшой, но многострадальный город Бендеры. В нём и произошла эта печальная и поучительная история.

Наш герой работал на стройке прорабом. После работы строители частенько задерживались для того, чтобы распить бутылочку-другую в своём тесном рабочем кругу. Беседы в основном сводились к производственной тематике. Пьянка, как правило, протекала спокойно и миролюбиво. Но на то она и пьянка, чтобы включать в себя различные неожиданности.

– Пошёл ты на хуй! – именно так (и никак иначе) отреагировал один из рабочих на замечание прораба, касающееся его работоспособности.

– Что ты сказал? – прораб был в бешенстве.

– Ты слышал, – строитель был пьян, и ему была совершенно по барабану и ярость своего начальника, и то, что тот таковым являлся.

– А ты повтори, – настаивал шеф строительного объекта.

– И что тогда будет?

– Повтори и узнаешь.

– Я-то повторю…, – сказал подчинённый и собрался, было узнать, что в таком случае случится, но начальник его перебил:

– Попробуй, – это слово звучало, словно приговор и, произнесший его человек был полон решимости порвать на куски любого, кто укажет ему обидное направление.

– Пошёл ты на хуй! – спокойно повторил апатично настроенный человек.

– Спасибо тебе, Серёжа!!!

На воле, тёплым ветром и девчонками в коротких юбках (чем короче юбка, тем длиннее ноги), в полный рост резвится весна, а я вынужден мусолить зимнюю тему. И далась мне эта метель? Но Костик в один из лунявых вечеров (небо было звездюльным, а на столе стояла литровая бутыль водки и целая миска горячих, аппетитных пельменей) сказал, что истинная романтика – это попасть в страшную метель в какую-нибудь забытую богом хибару и поглощать там море водки и много, очень много пельменей. Я с ним согласился и, согласившись, взялся за этот рассказ. Но писать я начал, когда было ещё холодно. А теперь весна. Птички чирикают. И впору писать о чём-нибудь тёплом, мягком и пушистом. А тут метель. Однако ничего не поделаешь. Назвался членом, полезай во влагалище.

Странное дело, но ни водка, ни пельмени заканчиваться не желали. За окном по-прежнему выло, а мы по-прежнему пили. Несмотря на то, что пельмени готовить я научился, к ним я больше не притрагивался. Почти. Есть мне их приходилось лишь потому, что есть больше было нечего. Чего не скажешь о Косте с Аликом. Они с нескрываемым удовольствием уплетали этот мясной фарш в тесте.

Ну, всё. Меня уже достали и метель, и водка, и, самое главное, пельмени, от которых меня сейчас, кажется, стошнит. Хороша романтика. Романтика блевотины. Тошнотворное влияние Урала, славящегося пельменями и Бутусовым.

Есть ещё, правда, красивые, словно сны, уральские малахиты и сказки Бажова, но это уже совершенно из другой оперы.

                  Сотки сутки буквами.

С третьим ударом ночи в домофон позвонили. Кто-то из друзей её. Сколько же их? Такое впечатление, что они не кончатся. Никогда.

Пить не хочется. Выгонять неудобно. Проходите, гости дорогие. Чтоб вы сдохли как можно позже, и реинкарнировали в какого-нибудь бога средней руки. Убогого.

Угомонились только под утро. Хочется спать, но в глазах спички. Тихо. Только взгляд чуть слышно скрипит по строчкам. Полынью пахнет.