Синица в руках

В силу скоростных возможностей, пришлось отстать от общей массы уходившего куреня. Да и не уход это был, а самое настоящее бегство. Целое племя сорвавшись от стен малого городка, который по праву должен быть растерзан, и двинулось в обратную дорогу, подчищая и без того уже разграбленные деревни русов. Не было общего руководства, а куманская голытьба тащила все что не хотели брать когда вошли в земли славян. Постоянные стычки между своими, царапали сердце, а общение с духами, внушали уныние и безысходность будущности. Духи предков поведали близкий конец устоям рода, лишениям большей части степных угодий и бедность. Он молча смотрел на происходящее, слегка понукая лошадь, запряженную в телегу, бывшую когда-то собственностью смерда из этих мест. Не хотелось торопиться, покидая благодатный для куманов край охоты за добычей. Не хотелось погружаться в предстоящие заботы по выживанию целого рода. Кто был виновником всего этого? Бег? Конечно и он тоже. Ведь предупреждал, самодовольного барана! Волком себя считал, да только зубы гнилые подвели.

В негодовании при последней мысли, особенно сильно дернул вожжи, и лошадь рванувшись вперед, завалила его тело в колыбу пустой телеги. Может это и спасло. Шум сродни боевому столкновению, заставил его вжаться в дощатое дно, замереть, и только через какое-то время высунувшись над бортом, осмотреться. Картина действительности поражала скорбью. Непонятно, как горстка чужаков смогла так близко подобраться к отряду его соплеменников. Еще более непонятным было то, как они в такой короткий час смогли уничтожить большую часть воинов, и рассеять по степи единиц, которым повезло ускакать от расправы. Русы. Перевалившись через борт, скользнул в высокую траву, на четвереньках, сноровисто пополз в сторону, оставляя за собой борозду полегшей травы. Добраться до окраины леса, а там он схоронится. Переждет, когда уйдут эти, одетые в длинные плащи под цвет степной растительности люди.

Чуть приподнял голову, дабы оглядеться, и тут же петля аркана упала и затянувшись, придушила. Вскочив на ноги, попытался избавиться от удавки, но рывком был сбит обратно. Осознал, что дернувшись лишний раз, может добиться, что шею сломают. Перетерпеть! Затихнуть и перетерпеть. Жив, это не мертв. Посмотрим еще, как оно повернется. Поднятый шум почти прекратился. По обрывкам фраз, на языке который он знал в совершенстве, понимал что происходит вокруг. Напавшие дорезали раненых, их стоны и стенания прервались. Близкие шаги и голос над головой укрепили его в правильности принятого решения, претвориться придушенным.

– Ты смотри Балован, кого я заарканил!

Еще шаги.

– Так это ж ихний колдун. Видишь, бубенцы и бляшки на одёжу нашиты и грязный весь, будто как из мамкиного нутра выполз, так и не мылся никогда.

– Тю-ю-у! Я думал скоморох. А этого… Зарезать и вся недолга!

– Да подожди ты, торопыга! С князем в десятке боярин Веденя есть. Вот он зарем к нам послан. Ему этого старого козла всучи, нехай зарю ним от нас поклонится. Может польза какая будет. Разговорят, распотрошат, там это умеют.

– Ага. Точно. Ну, ты!.. Вставай, просыпайся!

Петля на шее немного ослабла, ровно настолько, чтобы можно было дышать. Он скосил глаза вверх, и едва не застонал от смешанного чувства огорчения и бессильной злобы. Карабы! Сомнений быть не могло, кому же еще принадлежали эти холодные безжалостные глаза в разводах зеленых и черных полос на лицах. Слышал про них. Воины ночи! Только видеть не доводилось.

Его не убили. Лежал в лесу, неподалеку от костра, где собралось с десяток этих страшных любому государю воинов. Связанный по рукам и ногам, прислушивался к разговорам. Карабам стесняться было некого. Пленник не допекал, вел себя тихо, лишнего не просил.

– Санко, – подбросив поленьев в кострище, Журба задал вопрос десятнику, – а чего это наш князь, почитай всю сотню отправил к Ростову, только сам к Крому пошел, да наш десяток у выхода в Дикое Поле оставил?

– Чего не понять? У Ростова сейчас многое решаться будет. Зарь с воинством туда подойдет. Потому основную силу берсеков туда. Наш десяток на перехват полонов. Это-то ясно?

– Ну?

– А Кром, город для наших родов не чужой, он только ростовским считается, на самом деле, исконно наш. Вот князю его и хистить. Кому ж еще? Тем более Деяну этого боярина Веденю навязали. А ежели молодой боярин сгибнет. Кто перед зарем ответствовать будет? А? Ото-ж! Понять сам должен.

– Веденя, он зарев родич? – задал вопрос и Балован.

– Не! Сынок зарева ближника.

– Недоросль какой-то.

– Так и есть. Прислали на крыло поставить. Видать хорошо воюют, ежели в короткий срок осаду с Крома сняли и бежать без оглядки заставили.

В беседу вклинился Лагач, ранее все больше молчавший и слушавший остальных.

– Санко, как бы мне пленного деда Ведене подсунуть? Где его теперь найти?

– Времени немного имеем. Поток караванов схлынул. Видать долбят наши степных татей. Можем к Крому сгонять, лошади-то имеются. С князем повидаемся, колдуна Ведене скинешь. Потом обратно вернемся.

– Вот так бы было добре!

– Вот завтра с утра и проскочим. Тут недалече.