Сёстры меча и песни

– Да, я свободно владею обоими языками. Я… – Девушка запнулась. Уже было собиралась рассказать ему о своих надеждах стать магом, о том, как усердно занималась грамотой, веруя, что в любой день ее писания волшебным образом соскользнут с папируса. Каким же хрупким казалось это воспоминание… и ей пришлось проглотить эмоции, которые оно вызывало.

– Ты? – подсказал он, выжидая.

– Не берите в голову, господин.

– Я не господин для тебя, Эвадна. Просто Деймон.

– Ладно… Деймон.

– Итак. Я хочу нанять писца, кого-то, кто записывал бы мои заклинания, да и вел обычные записи. Как ты, наверное, знаешь, я не могу писать удобной для меня рукой. Магия делает это невозможным, потому что письмена не задерживаются на папирусе. И как бы сильно я ни хотел запомнить все свои заклинания, некоторые из них слишком длинные и сложные, и было бы проще записывать их. Потому писец будет посвящен в мои секреты. Мне нужен кто-то, кому я смогу доверять, на кого смогу положиться, кто не выдаст мои заклинания другому магу, сопернику. – Юноша сделал паузу, взглянув на чистый, сложенный на его столе папирус. – Если ты согласна, Эвадна, тогда мне бы хотелось, чтобы ты взяла перо и записала свой любимый миф.

Эвадну просьба озадачила, но затем поняла, что это – часть проверки. Выбрав перо и открыв баночку с чернилами, положив перед собой квадратик папируса, она размышляла.

Она практически выбрала миф о Киркосе. Сколько раз, сидя на коленях своего отца, Эва слушала эту легенду, снова и снова?

Но ей не хотелось привлекать внимание к Киркосу. Она опасалась, что могут всплыть тайны его реликвии.

Мысленным взором окинула существующие в мире мифы и, возможно, из-за тоски по дому, невероятной тоски по роще, решила написать о создании короны Аканты из оливковой ветви.

Эвадна закончила и, отложив перо, понесла папирус Деймону, выбрав длинный путь, дабы избежать приближения к дремлющему Аркалосу.

Сначала лицо Деймона было настороженным, но потом она заметила, как он, вчитываясь в слова, нахмурил брови. Эвадна не могла этого объяснить, но ее сердце быстро и отчаянно забилось в грудной клетке. Ей показалось, что, сама того не ведая, каким-то образом написала нечто неуместное.

Деймон опустил папирус и взглянул на нее.

– Спасибо тебе, Эвадна. Можешь идти.

По правде говоря, она не должна была быть разочарована или ошеломлена. Но на какое-то безумное мгновение она поверила, что может стать писцом, что его слова не оказались лестью, что это – не жестокая игра. Что он не размахивал перед ней надеждой только ради того, чтобы затем вырвать ее из рук.

Эвадна ушла, не сказав ни слова. Она нашла свое ведро и щетку точно там же, где оставила их, и, сердитая, вернулась во двор.

– Где ты была, деточка? – поинтересовалась, нахмурившись, Тула, когда застала девушку на лестнице.

– Я помогала Деймону.

– Лорду Деймону, – поправила Тула. – И не приставай к нему больше, слышишь? Он крайне занятой человек.

Эвадна промолчала. Она вернулась к уборке, выплеснув на ни в чем не повинный пол часть своего гнева, – гнева, который хотелось бы обрушить на Деймона. Но вскоре Эва устала, и ее разочарование ослабело. Руки начали болеть, и она в расстроенных чувствах прислонилась к одной из колонн.

Их беседа не продлилась и получаса. Даже четверти часа.

Она продержалась всего десять минут.

В тот вечер за ужином Деймон испил свое вино.

Это только усилило раздражение Эвадны, потому что теперь приходилось следить и за его чашей, наполняя ту по мере необходимости. Он не говорил о своих прошедших встречах, отчего создавалось впечатление, что ни Стратон, ни Козима, ни Лира понятия не имели, что Деймон вообще их проводил. Разговоры вертелись о налогах, болезнях и легионе, к которому вскоре должен был вернуться Стратон.

Когда ужин закончился, все поднялись из-за стола. За исключением Деймона. Он так и остался сидеть, держа в руках чашу с вином и просматривая свиток, что разложил перед собой в свечении жаровен. И Эвадна не могла покинуть залу, потому что чаша все еще была там, а он продолжал время от времени потягивать вино.

Измученная, она прислонилась к одной из колонн, наблюдая за его чашей. Прохладный ночной ветерок ворвался в комнату, колыша белые шторы. На вилле стояла тишина, покой, напоминая сказочный пейзаж. Лунный свет проник внутрь, освещая пол, и Эвадна прикрыла глаза, как вдруг услышала мягкое звучание своего имени:

– Эвадна.

Она выпрямилась и потянулась за кувшином с вином.

– Возьми одну чашу и присоединяйся ко мне, – пригласил Деймон.

Эвадна сделала, как он велел, и уселась на подушку за столом прямо напротив него. Деймон взял кувшин и потянулся к пустой чаше, наполняя ту вином. После чего подвинул чашу к девушке, и она, удивившись, захлопала глазами.

– Ради этого вы задержали меня допоздна, лорд Деймон? – протянула она, позволив своему раздражению зазвенеть в голосе. – Чтобы налить вина?

– И да, и нет. Я хочу поговорить с тобой наедине.

– Вы говорили со мной наедине и раньше.