Сирена морских глубин

– Была весна, и мы с моими братьями остановились в храме на берегу моря. Мы обосновались там надолго, ведь доступ на гору был закрыт, а нам больше некуда было пойти… Однажды спозаранок в двери храма забарабанили женщины из деревни, объятые отчаянием. Я решил было, что на деревню напали солдаты. Но они выкрикивали какую-то бессмыслицу: якобы гора начала кровоточить. Женщины стирали белье, и вдруг вода покраснела. Те из нас, кто раньше были насельниками горного храма, вызвались выяснить, в чем дело, потому что знали тайные тропы в обход застав. Берегом кровавого ручья мы проследовали к его истоку. Это место находится неподалеку отсюда, на подошве горы, возле шоссе. Мимо него каждый день проезжают сотни людей. Это широкое, заросшее буками ущелье с валунами.

На одном его склоне, высоком и скалистом, расположено множество небольших пещер. Другой склон, тот, что ближе к шоссе, пологий и ровный. Летом на нем растут травы и папоротники, но зимой земля промерзает насквозь. Во время весенней оттепели, когда ручей выходит из берегов, вода заливает этот пологий участок. Она собирается у камней, а потом вырывается на свободу и бурным потоком устремляется к океану. – Монах закрыл глаза. – Именно там мы нашли тела, лежащие в луже растаявшей крови. – Он сглотнул, утирая вновь выступившие слезы. – Мы с братьями вытащили тела на участок повыше и похоронили их как могли. Земли там мало, и под конец нам пришлось заваливать их камнями. Это все, что мы могли сделать, не считая молитвы за них. – Он указал на прогалину на подошве горы. – Помните деревню, про которую я вам говорил? Вот откуда они происходили, эти несчастные. По весне, когда лед растаял и кровь заструилась в море, гора поведала об их убийстве. Я своими руками похоронил их тела; вы своими глазами видели, как их расстреливали. Бог горы хотел, чтобы мы встретились.

Доктор Мун вернул монаху бутылку с водой. Он уставился на прогалину, словно воочию наблюдал пылавший там пожар. На его лице заходили желваки, после чего он снова заговорил:

– После того как мы рассказали лейтенанту про бойню, он приказал нам бежать. Не сразу, а когда выпадет первый снег и следы будут заметны. Необходимо было, чтобы на наш след без труда напали.

– Но при этом не сцапали нас, – добавил Донмин.

– Снег выпал через два дня. – Доктор Мун посмотрел на небо. – В ту ночь умерла бабушка моей жены. Как будто знала.

30

1948 год

В ту ночь, ночь первого зимнего снегопада, земля окрасилась всеми оттенками белого. Вначале снежинки падали поодиночке и парами, так что была видна каждая. С наступлением темноты снег повалил такими огромными хлопьями, что, казалось, с небес слетают облака. Тяжелый снег облеплял все поверхности, укутывая бугристую землю капустных полей и накрывая белым чехлом каменные стены. На рассвете метель ненадолго утихла, после чего начала с удвоенной силой размахивать своим ледяным бичом.

Как только первая белая снежинка коснулась земли, бабушка открыла глаза. Она почувствовала, как хижину окутал холод, и судорожно вздохнула. Рядом с ней неподвижно лежала Чунчжа, погруженная в глубокий сон.

Старуха с усилием поднялась с пола. Пока она была прикована к постели, ее посещали лихорадочные видения, которые овладевали ею, а потом отступали. Муж, дарящий ей букет желтых цветов рапса. Сыновья, плещущиеся в струях водопада Чхончжиён. Малютка-дочь, ковыляющая по светлому песку. Мать, вдевающая в иголку красную шелковую нить. Отец, пишущий деревянной кистью. В промежутках между этими галлюцинациями, когда к ней возвращалось сознание, она ощущала возрастающее отчаяние Чунчжи, но была не в силах встряхнуться и утешить внучку.

По комнате пронесся сквозняк. Женщина задрожала, потом замерла. В ее теле почти не осталось тепла, чтобы справиться с холодом. Она передвигалась в темноте, не зажигая света, ведь дом был так же хорошо знаком ей, как собственное тело. Одним ударом ковша старуха разбила ледяную корку в ведре и наполнила водой маленький горшочек. Хворост сразу же занялся, и она поблагодарила духа домашнего очага за эту милость. Затем, поколебавшись, бросила в горшок оставшееся зерно, бормоча благодарственную молитву. Эти усилия достались женщине дорогой ценой. В живот ей как будто вонзился невидимый клинок, согнув ее пополам. Она закрыла глаза, прошептала молитву и продолжила заниматься делом, чувствуя, как на лбу выступают капельки пота. Расходуя последние оставшиеся силы, она помешала кашу. Старуха собрала воедино все свои воспоминания, даже те, от которых стремилась избавиться. Когда она вспомнила каждого из тех, кого потеряла, слезы закапали в горшок.

На миг, когда в сердце попыталось проникнуть сомнение, ее охватила паника. Люди давали клятвы, но их обещания в сравнении с прихотями богов – ничто. Казалось, кто-то повернул нож у нее в животе. Старуха ахнула и снова согнулась пополам. А когда закрыла глаза, то словно воочию увидела свои сомнения и заставила себя выпрямиться. Она поблагодарила богов, поименно обратившись к каждому, и накрыла горшок крышкой.