Сирена морских глубин

Чунчжа опустилась рядом с ним на колени и потянулась к кошельку, висевшему у нее на шее. Бабушка просила ее делать выбор с умом, и лишь позднее девушка поняла, чтó та имела в виду. Она изучала отметины на лице Суволя. Эти струпья у него на лбу – следы от ожога или от удара? Царапину на губе оставил нож? Как она раньше не заметила его ввалившиеся щеки, означавшие, что он голодал много недель?

Выпустив кошелек из пальцев и сжав кулаки, Чунчжа сказала:

– Поедем с нами. На материк.

Нож замер, но Суволь по-прежнему не отрывал взгляда от своих рук. От его дыхания образовалось облачко пара. Не глядя на девушку, он наконец ответил:

– Долг велит мне оставаться здесь.

Слова, подступившие к горлу Чунчжи, имели привкус желчи. Боги подвели семью Суволя, а родина сделала его сиротой. Единственным его долгом было выжить. Но девушка не осмелилась упомянуть о том, чему была свидетелем на горе, и напомнить ему, чтó он потерял. И она оставила горькие слова при себе.

Размеренные движения ножа возобновились. Чунчжа наблюдала за тем, как конец палки превращается в смертоносное острие. Суволь попробовал его большим пальцем и отложил кол, после чего снова заговорил:

– Мой двоюродный брат, господин Ли, присоединился к нашему делу.

Чунчжа оцепенело кивнула.

– Он до сих пор лейтенант?

– Пока его не раскроют. Или он не погибнет.

Суволь достал оселок и начал точить нож. Руки его ходили взад-вперед, в клинке отражалось солнце. Из-под кусков ткани, которыми были обмотаны руки юноши, виднелись его грязные пальцы и почерневшие, потрескавшиеся ногти.

Чунчжа вспомнила, как держала его за руку в тот день, когда они ушли из Чеджу. Пока они шагали к горному перевалу, она попросила его исповедаться. Больше никаких секретов, поклялся юноша и рассказал Чунчже всю правду.

Он был не одинок в убеждении, что Корея должна оставаться свободной. Эти наглые иностранцы со своими военными машинами несут одно лишь разорение и горе. Если бы борьба за независимость своей страны сделала его коммунистическим мятежником, он с гордостью носил бы это позорное клеймо.

Суволь поведал Чунчже о людях, которых встретил, – натурах куда более достойных, чем он сам. Описал пожилого рыбака, сыновья которого погибли в Японии. Поскольку рыбак был неграмотным, военные наняли его посыльным, не ведая, что он умеет с первого взгляда запоминать все увиденное. Бывший полицейский, который отпер тюремную камеру, чтобы освободить деревню, теперь служил у них снайпером, потому что у него были верный глаз и винтовка. Несколько хэнё, подрабатывавших жрицами любви, угощали солдат выпивкой и между поцелуями выманивали у них секреты.

Имена этих людей, проливших кровь за свою родину, навсегда останутся безвестными. Они считали, что Корея должна иметь самоуправление, быть свободной от вмешательства иностранцев, которые не знают и не понимают корейцев. Они боролись за это право голыми руками. С одними только ножами, мотыгами и палками они противостояли захватчикам, вооруженным металлом и огнем.

Исповедуясь в этом, Суволь нежно держал Чунчжу за руку. Тогда еще его пальцы были пальцами ученого, мягкими и белыми, как бумага. Повстанцам отчаянно не хватало средств и продовольствия, поэтому он с разрешения отца опустошил семейные сундуки с наличностью. Мать плакала, снимая и отдавая сыну принадлежащие ей золотые кольца. Дед подарил ему свой меч, а также кинжал, который носил в юности, когда состоял в королевской гвардии.

Кого-то пытали, кого-то предали. Получив предупреждение, мятежники сделали то, что выглядело логичным в заведении с дурной репутацией: они разделись и обнялись. Двое мужчин, застигнутых в столь противоестественной позе, произвели шокирующее впечатление и благодаря этому отвлекли внимание на себя. Пока солдаты с отвращением избивали их, женщины, работавшие в притоне, выкрали бóльшую часть средств.

Суволь был связан с этими людьми и этим делом клятвой и кровью. Он положил жизнь на защиту своей родины, как все мужчины в его семье на протяжении многих поколений. Чунчжа была взволнована его пылом, тронута правдивостью слов. Как только они станут мужем и женой, пообещала себе девушка, она постарается присоединиться к их борьбе.

Но когда самолет сбросил бомбы, Чунчжа увидела всю силу этого демона. Чудовищность случившегося подкосила ее бабушку, которая умоляла внучку бежать. Когда боги начинают войну, предупреждала старуха, люди всегда следуют их примеру. Ничто не может остановить нарастающий поток крови. Останься и утони или беги и выживи. Жизнь Чунчжи свелась к этому выбору. Ей больше некого оплакивать, даже богов. Какую дорогу она выберет?

Тени начали удлиняться, солнечный свет уже мерцал за безлистными деревьями. Холод, разлитый в воздухе, становился все резче, угрожая еще одной морозной ночью. Задрожав, девушка обхватила себя руками.

Суволь подобрал еще одну палку и снова принялся орудовать ножом. Он засмеялся глухим, лающим смехом, скорее страдальческим, чем веселым.

– Я хотел погасить долг моей семьи перед тобой и твоей бабушкой, но теперь я обязан тебе еще больше.