Сирены

Я сел. Паррс переложил какие-то документы на столешнице и снова уселся в кресло. Похоже, он не спал с тех пор, как обнаружили труп Изабель. А тут еще и Сикамор-уэй. О смерти подростков заговорило центральное телевидение. Взгляд красных глаз Паррса пронзал меня насквозь, а хриплый шотландский выговор звучал жестче обычного.

— Разговор неофициальный. Доложись о проделанной работе по Франшизе, сдай дела. Надеюсь, что…

— Его взяли? — спросил я.

— Как тебе известно…

— Его взяли? — повторил я.

— Нет. — Паррс моргнул. — Как тебе известно, операция была запланирована на понедельник, шестнадцатое ноября…

— На следующий день после смерти Изабель Росситер.

— Диск потерли. Субъект определенно побывал на месте. К сожалению, в тот день, из-за загруженности личного состава, шестьсот двадцать первую комнату заняли без моего разрешения.

Это было похоже на розыгрыш.

— Не понимаю. Комната пустовала, потому что…

— Ее отвели группе сотрудников, привлеченных к расследованию смерти дочери Росситера. В тот день там побывали тридцать пять человек, из них двадцать три подпадают под описание подозреваемого. Нет, — сказал он. — Мы его не взяли.

Я не находил слов.

— Я разделяю твои чувства.

Мне хотелось встать и уйти. Мысли путались.

— Поговорим о тебе, сынок. О твоем будущем.

— У меня сложилось впечатление, что его нет.

— В какой-то степени это зависит от тебя.

Я достал запечатанный конверт из кармана пиджака.

— В таком случае позвольте сначала объясниться.

Мне совершенно не хотелось выслушивать дальнейшие угрозы. Надо было перехватить инициативу.

Он взял конверт:

— Что это?

— Вы получали мои рапорты?

— Да. Очень подробные.

— В таком случае считайте их основанием для прекращения моей работы по делу.

Паррс посмотрел на конверт в руке:

— Это что, предсмертная записка?

— Рапорт об увольнении.

Он положил конверт на стол:

— А с чего ты решил, что можешь уволиться?

— Если мне предъявят обвинения в краже улик — пойду под суд.

Паррс аккуратно сдвинул конверт в самый угол стола:

— Смелое решение. Коррупция. Кража наркотиков. С намерением сбыта. Приговор лет на пять? Три-четыре года в камере? О досрочном освобождении можешь забыть, учитывая, сколько дерьма ты взбаламутил.

— Ну и пусть. — Я встал, будто все еще надеялся сбежать.

— Сядь, — велел Паррс. — В чем дело?

Я сел.

— Исчезновение Джоанны Гринлоу. Зейн Карвер. Франшиза. Грязные наркотики. Это еще ладно. — Я посмотрел на Паррса. — Но я не стану лгать о смерти Изабель Росситер. Мне совесть не позволяет.

— Ну и как ты этого добьешься? В отсидке?

— Уеду, — ответил я, полагая, что Паррс хочет услышать от меня обдуманный ответ, но мои слова прозвучали как детские фантазии. — Уеду подальше отсюда.

— Не хочешь довести дело до конца?

— Не хочу знать, чем все закончится.

Он сощурил глаза. Паррс обычно задавал лаконичные, прямые вопросы подозреваемым, а потом выжидал. Молчал он и после того, как выслушивал ответ. Из-за этого подозреваемые чувствовали себя неловко и продолжали говорить.

Я не произнес ни слова.

— Нет уж, тебе не отвертеться. Куда бы ты ни сбежал.

— И что мне делать? — спросил я. — Чего вы от меня хотите?

Паррс пристально посмотрел на меня:

— Помнится, ты спросил про Джоанну Гринлоу, а я отослал тебя к объявлению в «Ивнинг ньюс». Прочесть-то ты прочел, но так и не понял, что кроется за сухими фактами.

— А что за ними кроется?

— Много всего. Главное — уметь смотреть и слушать. Десять лет назад Джоанна Гринлоу согласилась дать показания против Карвера и бернсайдеров. Это факт. Ее подругу убили в Бернсайде. Это тоже факт. Но в газетах не пишут, как все было на самом деле. Это я уговорил Джоанну. Это я несколько месяцев работал с ней, день за днем. Кропотливо. Мы каждые три дня меняли каналы связи и связников. Выделили особую оперативную группу. Ограничили доступ сотрудников к операции. Не распространялись о ее целях и масштабах. Так что, когда я говорю, что разделяю твои чувства…

— А зачем это все?

— Карвер так ловко уходил из-под ареста, что я еще тогда заподозрил утечку информации. Вот что скрывается за сухими фактами.

— Наверняка вы подозреваете кого-то конкретного.

— Таких подозреваемых целый список.

— И что же на самом деле случилось с Джоанной Гринлоу?

— Я, как и ты, могу только гадать. На месте преступления обнаружили черно-белые метки. И никаких следов Джоанны.

— А вы лично искали?

— К стыду своему, нет. Старший суперинтендант решил, что она испугалась и сбежала, чтобы не подставить своего босса. Меня перевели в другой отдел, без обиняков посоветовали забыть об этом деле и не тратить времени впустую. Как только шумиха поутихла, я попытался выйти на след Джоанны. Теснее всего она общалась с Зейном Карвером и Шелдоном Уайтом. А они оказались не очень-то разговорчивы. Так что если и был какой-то след, то давно остыл. — Паррс помолчал, потом тихо продолжил: — Поначалу я надеялся, что она все-таки сбежала. Но время шло, и надежда улетучивалась…

— Зажим, то есть Дэнни Грайп, думает, что Шелдон Уайт решил напомнить про исчезновение Джоанны. Она пропала десять лет тому назад…

Паррс обдумал мои слова.