Сиротки

Шарка подошла к двери почему-то на цыпочках. Дэйн уже спешился и подскочил к сестре с любопытным блеском в глазах. Девушка заглянула в щель. Помещение не было полностью поглощено мраком: через окна пробивался слабый свет. Это была, наверное, единственная комната в замке, да и вообще во всем городе-призраке, где осталась мебель. Не меньше дюжины стульев были расставлены вокруг стола в центре комнаты, и на каждом стуле сидело по скелету. Все они были одеты и привязаны к стульям в разных позах: кто-то закинул ногу за ногу, кто-то держал в истлевшей руке кубок, кто-то свесил череп на грудь, словно задремав. На спинках стульев был вырезан рогатый жук.

Но самое страшное таилось под потолком зала: там болтался в петле повешенный скелет, одетый в мантию. На голове у него красовалась деревянная корона, надвинутая на череп так низко и плотно, что закрывала глазницы.

От ужаса Шарка отпустила теней. Они возникли во всех углах и стали рыскать по комнате, совсем как собаки на охоте, освещая жемчужными глазами места, до которых дневной свет из окон не добирался.

Дэйн попробовал протиснуться между Шаркой и дверью и заглянуть в зал, но девушка схватила брата:

– Не смотри туда!

Дэйн, как всегда, пытался что-то возразить, но Шарка так крепко держала за его руки, что он не сумел вывернуться.

– Какие же были сволочи! – прорычала Тлапка. – Все! Пешки Редриха ничем не лучше. Как хорошо, что все это позади… Думаю, заночуем в другом коридоре.

Дэйн все еще отчаянно брыкался в руках Шарки.

– В замке? – пыхтя, спросила Шарка. – С этими мертвецами?

– У нас нет выбора.

Она была права: дождь и ветер уже бушевали за окном. Небо окрасилось в темно-серый, потяжелело, низко нависнув над лесами и холмами. Тлапка поежилась и обняла себя за плечи, растирая кожу через ткань плаща.

– Посидим тут до утра, пока дождь не закончится. Ты сама видела, ничего лучше в округе нет.

Шарка ахнула: брат умудрился все же пнуть ее тощей, но удивительно сильной ногой.

– Пусти его, раз он так сильно хочет посмотреть, – хмыкнула Тлапка, и Шарка тотчас разжала пальцы.

– Ну, давай же…

Бормоча проклятия, Тлапка уже минут пятнадцать сидела, склонившись над полусырым хворостом. Искры, которые она высекала из кремня, осыпались на трут, но пламя не занималось. До вечера было еще далеко, но из-за дождя и туч вокруг царили сумерки, и Шарка с трудом различала лица спутников. Сейчас она сидела, прижав к себе Дэйна и укрыв его одеялом. Мальчик явно пожалел о своем желании заглянуть в зал скелетов. Как бы он ни храбрился, в его немигающих глазах стояли слезы; он даже забыл о своей обиде на сестру. Потом он задремал, пригревшись, но все еще обвивая руками талию Шарки.

– Твою мать, – вздохнула Тлапка, устало откидываясь на одеяло. – Без огня здесь будет не только холодно, но и охренеть как страшно.

Ее сотрясла дрожь: свои походные плащи она отдала Шарке и Дэйну, а сама осталась в легкой курточке. Шарка принялась стаскивать с себя плащ, но Тлапка поморщилась:

– Ох, нет, умоляю тебя…

– Возьми, мне не холодно!

– Мне тоже не холодно.

– Врешь, я вижу, как ты трясешься!

– От злости! – Тлапка отпихнула протянутую руку Шарки. – Прекрати и надень плащ обратно.

Шарка упрямо уложила плащ рядом с Тлапкой и уставилась на кучу сырой пакли и палок, которые отказывались загораться. Дэйн прижался к ней, как в детстве; его тоже била дрожь. «Чертова сырость!» – ругалась про себя Шарка, с ненавистью глядя на бесполезный мусор.

Пакля резко вспыхнула. Выбросив в воздух маленький сноп розовых искр, отблески которых разбежались по темным коридорам, она начала медленно, но уверенно тлеть. Огонек подбирался все ближе к веткам. Тлапка мигом вскочила и ошарашенно уставилась на язычок пламени.

– Как это получилось? – воскликнула она, недоуменно переводя взгляд с огня на огниво и кремень, по-прежнему зажатые в ее руках. – Это ты сделала?

– Нет! Я понятия не имею. Он просто… загорелся.

Отчасти это была правда: Шарка сама не поняла, когда ее желание превратилось в действие. Значит, колдовство – это не только псы из мрака. Огонь, рассеивающий тьму, ей тоже подвластен…

Тлапка, хохоча на весь замок, принялась раздувать огонь, и вскоре коридор утонул в дыму. Когда небольшой костерок уже вовсю трещал, она пихнула Шарку в плечо:

– Ты что, колдунья? Признавайся, как ты это сделала?

– Да говорю же тебе, – Шарка в который раз стала оправдываться, – это не я. Я сама хотела бы знать, как это получилось…

– Шучу я, дуреха, – закатила глаза Тлапка. – Будем считать, что боги и местные мертвецы сделали нам подарок… Магии давно уже нет – во всяком случае такой, какая была раньше, когда в каждой деревне имелись своя ведьма или настоящий колдун. Но их всех прогнали или казнили, а теперь всей страной ноют о смерти придворного кьенгара, который на войнах взмахом руки мог положить человек сто. Тьфу!

– Ужасно, – согласилась Шарка и быстро добавила: – Я так и не рассказала тебе свой дурацкий сон! Хочешь?

– Конечно, хочу, уже весь день хочу! Спрашиваешь еще!