Сиротки

– Ебаная сука! Когда это уже прекратится?

Он устало откинулся на подушки и уставился на балки, складывавшие под высоким потолком ветвистый узор. Из больших окон лился тусклый серый свет – такой мог быть и поутру, и вечером. Но хотя бы одно Рейнар знал точно: он находится в лазарете при дворце. Он слишком хорошо знал эту комнату, потому что провел здесь множество дней после войны – тогда покои тонули в аромате цветов и были полны людей, которые оказывали ему почести, пока он плавал в бреду от обезболивающих снадобий и свежих воспоминаний о битве, из которой зачем-то вышел живым.

Сейчас ни цветов, ни людей не было, но Рейнар заметил у своего ложа одинокий стул – должно быть, кто-то сидел с ним, ждал его пробуждения. На спинке стула нагромоздили странное серое барахло, какой-то ком пыли и мусора. Но, когда Рейнар прищурился, пытаясь рассмотреть его, серая масса встрепенулась и сорвалась со стула. Птица пронеслась над ним, вытянув два отростка-крыла, и быстро вылетела в окно, а за ней потянулся шлейф, похожий на сизый дым от тлеющего огня.

Пришло время вспомнить все, что произошло.

Когда Такеш принес его в Небесные Конюшни, Рейнар уже почти потерял сознание. Он успел отцепить от седла сумку и прижать к груди, огрызаясь, когда ее пытались забрать. Явился король, на лице которого смешались триумф и озабоченность, и Рейнар наконец отпустил сумку… Больше он не помнил ничего.

Значит, кольцо уже у короля, а эта странная птица – порождение Дара, хотя в ней было мало от крылатых тварей Свортека или волков маленькой ведьмы. При мысли о демонах Шарки Рейнар содрогнулся. Теперь, когда миссия осталась в прошлом, он не мог перестать думать о мощи, которая исходила от черных дымовых псов, от девчонки, при виде которой сам Златопыт, наверное, наложил в штаны…

Вспомнив о Златопыте, Рейнару стало неуютно, словно его перина превратилась в усеянное шипами ложе. Свежие швы на ране – первый и последний промах Златопыта – немедленно дали о себе знать. Но черт с ним; главное, что лучшее оружие Бракадии возвращено королю. Безумного Свортека больше нет, как и генерала с его предательским своеволием. Вот только никакого удовлетворения эти мысли Рейнару не принесли.

Неизвестно, сколько он лежал, глядя в потолок, – может быть, пять минут, а может, и пять часов. Наконец двери распахнулись, и Рейнар, приподнявшись, увидел странную пыльную птицу, а за ней – размашисто вышагивающего Редриха. Его величество приказал страже остаться снаружи и закрыть двери, а сам бросился на стул перед кроватью, не отрывая взгляда от герцога Митровиц. Рейнар попытался было подняться, но Редрих мягко уложил его обратно на подушки и крепко сжал его руку:

– Мой мальчик, – шептал он, – мой спаситель, мой герой!

Рейнар растерянно смотрел в лицо короля, по-отечески мягкое и все еще красивое, несмотря на морщины и седину в волосах. Когда в последний раз Редрих улыбался ему так широко и искренне? Многие люди отдали бы руку ради этой улыбки, похожей на первый луч солнца после беспросветной зимы, и за то, чтобы король их коснулся и обратил к ним такие слова…

Рейнар, впрочем, отдал не меньше.

– Я бы не простил себе, если бы с тобой что-то случилось. Я обещал твоему отцу, Хладру, что пригляжу за тобой, – продолжал Редрих. – Увидев тебя в крови, с рассеченной шеей, я испугался, что не сдержу обещания. Хуже того, я ведь сам отправил тебя туда. Как бы я нес эту вину перед своим названым братом?

– Отдать за тебя жизнь – честь для меня, мой король, – ответил Рейнар и снова попробовал встать, но Редрих удержал его в постели тяжелой рукой, регулярно практиковавшейся в фехтовании. Редрих был тем самым монархом, что играл на нервах у всех своих советников, телохранителей и придворных: во времена войны он упрямо несся в бой, позабыв о долге перед династией и о том, что судьба подарила ему одного-единственного отпрыска. Рейнар был уверен: разгорись новая война, Редрих не упустит шанса помахать мечом на поле боя, пусть ему уже за пятьдесят и он страдает от хронической бессонницы.

– Я не хочу, чтобы ты отдавал жизнь, – веско ответил Редрих. – Ты лучше послужишь мне и королевству живым, мой верный Рейн. – Он аккуратно поправил сползшие со швов бинты на шее. Рейнар не сумел сдержать паническую нотку в голосе, заметив, что узловатые пальцы короля украшает множество колец, но того самого, черного перстня в виде схлестнувшихся крыльев среди них нет:

– Ваше величество! Где же кольцо?..

– Не беспокойся, ты привез его в целости. Оно у нас. У Бракадии, – как-то рассеянно ответил Редрих, продолжая поправлять повязку. – Гримвальд сейчас изучает его…

– Гримвальд? А ты уверен, что ему… что кому-либо вообще можно доверять?

Глаза короля ярко блеснули из-под насупившихся бровей. Редрих отстранился, выпрямился на стуле, вздернул подбородок, сжал кулаки. Эту позу хорошо знали советники: король гневался.

– Расскажи мне, кто посмел… – Он кивнул на шею Рейнара. – Еще какой-то дюйм, и ты бы погиб! Расскажи, кого мне выпотрошить на главной площади Хасгута!