Сиротки

– Для этого придется рассказать, как прошла миссия. Всю историю целиком, – выпалил Рейнар. – Без советников и вельмож, мой король.

Редрих сощурился, раздумывая. Потом он расслабился, ладони уперлись в колени, и король подался всем корпусом вперед, к сыну своего лучшего друга и соратника, не отрывая от него глаз цвета янтаря.

– Расскажи мне все.

Но много рассказать Рейнар не успел. Стоило ему начать, как король спохватился: «Ох, ты же голодный!» – и распорядился принести завтрак, кофе и даже трубку с табаком. Последнее растрогало Рейнара особенно: сам король не курил и ненавидел курильщиков. Ходили слухи, что он не раз наказывал своих придворных за курение невообразимо жестокими способами вроде вырывания ноздрей или даже «груши страданий», засунутой в зад. Конечно, это были всего лишь слухи: при дворе Рейнар не встречал никого с разорванными ноздрями или еще чем-нибудь. Все же больше из уважения, нежели страха, он не притронулся к заветной трубке, хотя она манила его сильнее еды.

Перекусив, он продолжил свою историю. Говорил четко и неторопливо, дабы не упустить ни одной детали. Рассказал о прибытии в Тхоршицу и о том, как Морра и Ураган отправились порознь за ведьмой по имени Шарка, которую Свортек трахнул накануне своей нелепой смерти и лишился таким образом кольца. («У Свортека были свои слабости», – хмыкнул Редрих.) Затем рассказал, в каком плачевном состоянии встретил их городишко, упомянул о сыне купца Пригожи, которого ведьма превратила в кусок мяса… Словом, Рейнар старательно воспроизводил ход миссии, пока не добрался до Фубара – и вдруг понял, что не продумал эту часть своего повествования.

После недолгой борьбы с собой он принял решение – и начал аккуратно вырезать из истории Фубара, их беседы и выводы из этих бесед. Внутренне он холодел, чувствуя себя нашкодившим мальчишкой, который утаил от отца, что сломал его охотничий лук. Зато в подробностях передал разговор со Златопытом у деревьев с привязанными скелетами, не скрывая его слов о «немилости короля». Брови Редриха подпрыгнули, но он не стал комментировать этот момент.

За окном собирались тучи, в комнате темнело, и Рейнар заторопился. Когда речь зашла о том, что в Шарке могла остаться часть Дара, король резко перебил:

– Где девчонка сейчас?

– Ее привезет отряд Златопыта. Без кольца она не опасна. Морра тем временем попытается узнать, какие воспоминания у нее остались от Свортека.

– Морра? Худшего тюремщика и представить нельзя!

– С ней Ураган. Он не даст ей наделать глупостей.

– А Златопыт?

Рейнар тяжело вздохнул. От этого вопроса не было спасения, да он и не собирался больше ничего утаивать. Но вопрос Редриха заставил его слезть с кровати, борясь с головокружением, и опуститься перед королем на колени:

– Я виноват перед тобой, мой владыка. Я убил твоего генерала.

Редрих дернулся, словно его укусил овод.

– Как и зачем, Рейн? – спросил он удивленно, но без гнева, как будто речь шла о застреленной бешеной собаке.

– Морра предложила план: выторговать у ведьмы кольцо миром. Златопыт поначалу согласился, но затем все пошло не так. Он начал угрожать, хотя девчонка готова была прислушаться и не хотела лезть в драку. Я вмешался и забрал у нее кольцо, просто поговорив. Затем мы полетели сюда на грифоне, но остановились в скалах Харрахи, чтобы Такеш передохнул, и там Златопыт высказал мне свое недовольство. Он оскорбил меня. Он обнажил клинок и велел отдать кольцо ему.

Рейнар замолчал, ожидая от короля вопросов. Но их не последовало, и герцог продолжил, запинаясь:

– Я отказался. Ты, король мой, велел принести кольцо тебе… Златопыт первый бросился на меня с мечом, и я понял, что он не собирается ничего обсуждать. Его тяга к кольцу меня обескуражила. Мне показалось, что в этом есть нечто большее, чем просто желание тебе услужить. Но у меня не было времени думать: я разоружил его, у нас завязалась перепалка, и он признался под давлением, что это он, а не те несчастные оборванцы, убил Свортека.

Король резко встал и стал нервно мерить шагами комнату.

– Он сказал, что сделал это ради тебя, мой король, – продолжал Рейнар, по-прежнему стоя на коленях, хотя усталые мышцы болезненно ныли. – Сказал, что Свортек стал опасен, потому что перестал слушаться. Я не успел выяснить, стоял ли за этим кто-нибудь еще: Златопыт набросился на меня, рассек мне шею моим же кинжалом… И прикончил бы меня, если бы не грифон, который…

Голос дрогнул, выдав позорную высокую ноту, и Рейнар замолчал: продолжение было очевидно. Король молчал. Рейнар осторожно закончил:

– Потому я и спрашивал тебя, мой король, можешь ли ты доверять Гримвальду и вообще кому-либо. Ты вправе не верить мне. Но ты знаешь, что я бы ни за что…

– Я не подвергаю твои слова сомнению, Рейнар, – раздался голос Редриха – на удивление тусклый, какой-то рассеянный, как серый свет из окон. – Я знаю, что все, чего ты хочешь, – это защитить Бракадию и меня как ее верховного помазанника.