Сироты вечности

Забрав из подсобки ловчий крюк, пассатижи, полицейские наручники, толстые перчатки и резиновый фартук, мисс Гейсс торопливо спустилась по широкой лестнице на первый этаж. У выхода она глянула на мониторы видеокамер, убедилась, что во дворе, на дорожках и на площадке четвертого класса, кроме новенького, никого нет, надела фартук, забросила «ремингтон» на плечо, натянула перчатки, отодвинула засов на стальной двери, проверила наручники и пассатижи в кармане фартука, выставила крюк и шагнула навстречу новенькому.

Перелезая через колючую проволоку, тот еще больше изодрал футболку и джинсы. С рук свисали клочья бескровного мяса. Когда мисс Гейсс вышла на солнце, мальчик поднял мертвое лицо и устремил в ее сторону потухший взгляд. Зубы у него были желтые.

Мисс Гейсс задержала дыхание. Не из-за вони: она привыкла, что от детей несет падалью. Новенький был в чуть худшем состоянии, чем большинство ее учеников, но все-таки лучше Тодда. Да и запах бензина (мальчик вымочил штанины по пути через ров) частично заглушал трупный смрад. Дыхание мисс Гейсс задержала оттого, что даже спустя столько месяцев (лет, напомнила она себе) появление новенького оставалось волнующим событием.

Ловчий крюк был прежде семифутовой штангой для фрамуг в старом школьном здании. Мисс Гейсс установила на штангу катушку спиннинга с толстой проволокой, ушки-направляющие для проволоки и самодельную защелку для двойной проволочной петли. Идею ей подсказали старые видеокассеты «Животного царства». Высокий красивый ведущий… как же его… Джим… похожим устройством ловил гремучих змей.

«Бедняжка опаснее гремучей змеи», – подумала мисс Гейсс и тут же полностью сосредоточилась на поимке.

Все прошло легко. Ребенок прыгнул на нее. Мисс Гейсс накинула проволочную петлю ему на шею, отпустила защелку и, натянув удавку, защелкнула снова. Проволока впилась глубоко, но благодаря толщине не резала мясо. Если бы мальчик дышал, он бы задохнулся, однако он уже давно не дышал.

Мисс Гейсс сделала шаг вперед. Мальчик забился, задергался, размахивая руками, и рухнул на спину, с тошнотворным звуком шмякнувшись затылком о бетон. Учительница обернулась через плечо, убедилась, что во дворе и на площадке по-прежнему никого нет, и придавила бьющегося ребенка – сперва ловчим крюком, потом ногой. Тот заскреб ногтями ее сапог.

Привычным движением мисс Гейсс отбросила крюк, одной рукой в перчатке поймала запястья мальчика, другой защелкнула на них наручники и, подобрав ситцевое платье, села ему на грудь. Мисс Гейсс весила под девяносто кило и могла не опасаться, что тот вырвется. Внимательным взглядом она оценила его раны. Смертельную, в грудь, нанесли, похоже, мясницким ножом. Все остальные порезы, укусы и одинокая дырочка от пули в плече появились уже после смерти.

Мисс Гейсс удовлетворенно кивнула, раздвинула кривящиеся губы ребенка, как будто оценивала лошадь, и пассатижами вырвала ему зубы. Ребенок не сопротивлялся. Мисс Гейсс отметила, что мухи отложили яйца в уголки его глаз, и завязала мысленный узелок на память: заняться этим при санобработке.

Пересев лицом к ногам мальчика, она подняла его скованные запястья и ловко вырвала пассатижами ногти. Свежей крови не было – только запекшаяся под ногтями.

Ребенок цапал ртом, как разозленная черепаха, но его десны не прокусили бы кожу, а уж тем более резиновые сапоги и плотные рабочие штаны, которые мисс Гейсс носила под платьем.

Она снова обернулась. Несколько месяцев назад пятеро этих – все взрослые – бесшумно перелезли через проволочное заграждение, пока она смотрела за детьми на прогулке. А в «ремингтоне» было всего шесть патронов. Одним выстрелом в голову она почти промахнулась и положение исправила, когда нападающий был уже в четырех футах от нее. Адреналин того происшествия до сих пор поддерживал в ней бдительность.

Площадка была пуста. Мисс Гейсс, крякнув, проволочной удавкой подняла мальчика на ноги, одной рукой открыла дверь и крюком втолкнула его внутрь. До звонка оставалось только-только времени на санобработку.

В начале каждого учебного дня мисс Гейсс писала на доске расписание занятий, чтобы дети знали, что будут сегодня делать и чему научатся.

Первым пунктом в расписании стояла клятва верности. Мисс Гейсс решила не нарушать заведенный порядок и новенького представить уже после клятвы. Он сидел теперь за третьей с конца партой в ряду у окна. Мисс Гейсс сняла с него наручники, надела привинченные к полу ножные кандалы, поясную цепь, которая крепилась к длинной цепи, идущей вдоль всего ряда, и ошейник. Ребенок кидался на нее, и на мгновение в его мертвых глазах вспыхнул голодный блеск, но у детей руки коротки причинить вред взрослому.