Система современного римского права. Том IV

Однако этот фрагмент допускает два разных одинаково обоснованных толкования и из-за этой неопределенности не может использоваться в качестве доказательства. Ведь слово «currunt», во-первых, может означать «currere incipiunt»[218] – тогда во фрагменте действительно содержится высказывание нашего принципа. Но оно может также означать «currere pergunt»[219], т. е. литисконтестация не прерывает и не препятствует процентам, – тогда фрагмент вовсе не связан с нашим принципом, напротив, в нем содержится совсем иное и без того бесспорное положение, что литисконтестация, совершенная в случае иска о капитале, не влияет на требование выплаты процентов. Допустимы оба толкования, однако второе приобретает б'oльшую вероятность благодаря следующему сопоставимому фрагменту, который связан с нашим благодаря своему заголовку:

«Novatione legitime facta liberantur hypothecae et pignus, usurae non currunt»[220].

Если сравнить оба фрагмента, то они дают следующий смысл. Истинная новация (т. е. стипуляция за рамками процесса) уничтожает, кроме прочего, и проценты. Литисконтестация, хотя ее в некоторых случаях также называют новацией, не уничтожает проценты[221].

Если же, согласно этим общим основаниям, правильность принципа могла бы вызывать еще сомнение, то любое сомнение было бы рассеяно нижеследующими применениями к отдельным искам, в которых четко признан сам принцип, и эти применения доказали бы правильность принципа, даже если он ни в одном из фрагментов не высказан в общем виде.

Прежде чем будут представлены эти отдельные применения, с самим принципом следует связать некоторые выводы и более подробные определения.

1. Процессуальные проценты можно требовать только тогда, когда предметом правового спора являются деньги, а не другие «количества» (например, зерно). Все основания, которые для этого положения приводились выше (§ 269) в случае пени за просрочку, точно так же применяются к процессуальным процентам[222].

Но здесь следует пристальнее взглянуть на особый момент, благодаря которому можно было бы попытаться спасти широкое распространение процессуальных процентов не только на другие «количества», но даже на все вещи вообще.

Ведь можно было бы с некоторой видимостью развить следующее рассуждение. Если бы истец получил вещь в момент литисконтестации, то он мог бы ее продать и получить проценты с вырученных денег. Поскольку он был лишен этого преимущества, то оно должно быть ему возмещено выплатой процентов. Однако здесь все зависит прежде всего от положения и обязанности ответчика. Если бы ему хотели навязать возмещение этих процентов, то это могло бы произойти только при условии, что к этому применили бы принцип упущенных плодов (§ 265, 266), т. е. ему зачли бы упущенную продажу как culpa. Но это невозможно по той причине, что даже в случае строгих исков у него есть право на освобождение от любых прочих притязаний из самой вещи путем натуральной реституции в ходе процесса (§ 261). Правильное понимание этого высказано в следующем решении по отдельному случаю: если фидеикомиссом завещаны сосуды из золота или серебра, а наследник просрочил исполнение, то он обязан выплатить проценты только в том случае, если наследодатель предназначал эти предметы для продажи, в противном случае – нет, следовательно, только если подразумевался, собственно говоря, денежный фидеикомисс, который следовало исполнить только путем продажи указанных сосудов[223].

2. Широко распространено мнение, что процессуальные проценты можно было требовать в случае свободных исков, но не в случае строгих. Это мнение обладает большим правдоподобием благодаря совершенно недвусмысленному предписанию, согласно которому посредством condictio indebiti можно требовать только ошибочно уплаченные деньги, но не проценты с них[224]. В этом безусловном отрицании выражен троякий смысл: нельзя требовать проценты начиная с момента совершения ошибочного платежа, а также с возникновения просрочки и, наконец, с момента литисконтестации; это последнее положение непосредственно относится к нашему случаю. При этом весьма естественно напрашивается объяснение этого решения тем, что названный иск был кондикцией, т. е. можно усмотреть выражение правила именно в том, что во всех кондикциях нельзя было требовать процессуальные проценты. Однако это предположение безосновательно, и дело обстоит, скорее, следующим образом.

Когда требовали вернуть наличные деньги из займа, или из стипуляции, или как недолжно уплаченное, то это можно было сделать не иначе как посредством certi condictio. Характерной особенностью данного иска было то, что указываемая определенная денежная сумма должна была быть одинаковой в интенции и кондемнации, и это неизменное предписание судье полностью исключало любое дополнительное увеличение суммы в судебном решении, стало быть, и любое принятие во внимание процентов.