Система современного римского права. Том IV

Фрагменты, в которых в качестве момента возникновения подобного обязательства называется то просрочка, то литисконтестация, нельзя понимать так, будто в отношении этой противоположности существовал спор или различие между древним и новым правом; напротив, просрочка была общим правилом, а литисконтестация часто помогала в тех отдельных случаях, в которых отсутствовали условия просрочки (§ 264). Зато оба выражения, не образуя настоящей противоположности, должны были составлять общую противоположность также возможному мнению, согласно которому плоды и проценты следовало бы рассчитывать начиная с момента смерти. Это мнение должно было опровергаться всеми указанными фрагментами[240].

4. Наконец, в случае личных исков вообще не упоминаются процессуальные проценты; причины этого явления уже были обозначены выше. Ведь в случае свободных исков процессуальные проценты часто поглощались предшествующей просрочкой и могли, стало быть, применяться только в тех случаях, в которых случайно отсутствовала просрочка. Зато в случае строгих исков процессуальные проценты были исключены как раз для самого важного их вида – для certi condictio, поэтому ограничены более узким кругом прочих кондикций.

* * *

В трудном учении о процессуальных процентах все еще могли бы оставаться некоторые сомнения, если не исследовать и не дать ответ на вопрос, относящийся к древнему римскому праву и связанный с некоторыми фрагментами в Юстиниановом праве. Выше было отмечено, что результатом литисконтестации для всех исков является погашение права на иск, а в случае некоторых личных исков – даже новация лежащих в их основе обязательств, однако новация с гораздо более ограниченными эффектами, чем в случае обычной новации, не связанной с процессом (§ 258). Итак, вопрос звучит так: влияли ли погашение и новация на требование выплаты процентов?

При этом следует точно различать вышеназванные виды процентов. А. У многих из них вовсе не было самостоятельного правового основания, поскольку они либо были частью другого обязательства (как соглашение о процентах наряду с b. f. contractus), либо вообще обосновывались не истинным обязательством, а только officium judicis (как пеня за просрочку и процессуальные проценты).

В их случае дело не вызывает сомнений. Предъявление главного иска, несомненно, погашало требование об уплате процентов, так что позже никогда нельзя было предъявить новый иск о подобных процентах.

Новация этих требований уплаты процентов не могла произойти, так как они вообще не основывались на предшествующем обязательстве, по крайней мере не на самостоятельном.

В. Другие, напротив, имели самостоятельное основание возникновения; к ним относились проценты, основанные на стипуляции (при займе или стипуляции как основном обязательстве).

Здесь необходимо вспомнить прежде всего о претворенном выше правиле, согласно которому в этих случаях никогда нельзя было требовать капитал и проценты одним иском, а всегда только двумя разными исками: certi и incerti condictio. Если основным обязательством был b. f. contractus, то опять же ими были два разных иска: b. f. actio и incerti condictio.

Итак, если предъявляли иск о капитале, этот иск не мог погасить совершенно отличный от него иск об уплате процентов, т. е. последний не передавался на рассмотрение in judicium иском о возврате капитала.

Новация, заключающаяся в литисконтестации основного иска, не могла погасить проценты, уже подлежащие уплате, поскольку они не были бы погашены даже путем выплаты капитала наличными. Другим, притом спорным, вопросом является вопрос о том, делала ли новация основного иска невозможным возникновение новых процентов, а именно в течение всего срока разбирательства. Это можно было бы утверждать с некоторой видимостью, поскольку процентное обязательство обладает акцессорным характером; итак, если новацией погашено требование по основному капиталу, то тем самым, кажется, прекращено и акцессорное набегание процентов на будущее время. Однако по следующей причине следует утверждать обратное.