Сивилла

   Сивилла стала перенимать стереотипы поведения других «я». Например, Сивилла начала рисовать в черно-белых тонах, что прежде было исключительной привилегией Пегги Лу. Вообще, взаимное наложение стилей живописи стало отмечаться у всех «я». С другой стороны, хотя Пегги вернула Сивилле таблицу умножения, которую выучила в пятом классе у мисс Хендерсон, Сивилла до сих пор не вполне уверенно применяла ее.

   В мае – июне 1965 года использование гипноза еще более сузилось, ограничиваясь теперь практически лишь общением с теми «я», до которых было не добраться иным путем. Дни диссоциации Сивиллы и спонтанного появления вторичных «я», похоже, ушли безвозвратно.

   Сидя в своей квартире, Сивилла заполняла анкету для агентства по найму учителей, где она зарегистрировалась, надеясь получить какую-нибудь работу за пределами Нью-Йорка. Она чувствовала, что может справиться с собой без помощи доктора Уилбур, и стремилась доказать свою независимость. Сивилла стучала по клавишам пишущей машинки, и вдруг ее пальцы стали неметь. Испугавшись, она попыталась дозвониться до доктора Уилбур, но безуспешно. Тогда она позвонила Флоре. К тому времени, как Флора сняла трубку, Сивилла почувствовала, что у нее онемело все тело.

   – Мне очень плохо! – закричала она в трубку. – Если со мной что-нибудь случится, продай альбом с марками и позаботься, чтобы доктор Уилбур получила гонорар за анализ.

   Сивилла пыталась сказать что-то еще, но выронила трубку. Ее руки и ноги начали непроизвольно двигаться. Рванувшись вперед, она ударилась о стену, пролетела через всю комнату и даже коснулась потолка. Потом она со всего размаху грохнулась на пол.

   Там Флора и нашла ее – в ужасном виде, всю в синяках и царапинах. Обретя наконец способность говорить, Сивилла победоносно заявила:

   – Я за всем этим наблюдала. Я сознавала все происходящее до мельчайших подробностей.

   Поднявшись на ноги, Сивилла стала выглядеть выше, чем обычно. Чей-то голос, более молодой, чем у Сивиллы, легкий, живой и веселый, произнес:

   – Я – та девушка, которой хотела бы быть Сивилла. У меня светлые волосы и все время хорошее настроение.

   Потом она исчезла, и вновь появилась Сивилла.

   – Должно быть, я опять отключилась, – сказала она. – До сих пор? Как это может быть?

   Флора сразу поняла, что появившаяся на миг блондинка не принадлежит к числу тех пятнадцати «я», с которыми она уже встречалась. Новое «я» на той стадии анализа, когда Сивилла уже почти интегрировалась? Но прежде всего следовало, конечно, уложить Сивиллу в постель, поставить на ушибы холодные компрессы и связаться с доктором Уилбур. А потом?

   Вечером доктор Уилбур объяснила Флоре:

   – Это было серьезное желудочно-кишечное расстройство, сопровождающееся судорогами и спазмами. Сама Сивилла постоянно сознавала, что с ней происходит.

   И тогда Флора сообщила доктору о блондинке.

   – Диссоциация продолжалась совсем недолго, не более минуты, – сказала Флора.

   – В феврале прошлого года, – задумчиво произнесла доктор Уилбур, – я встречалась с этой блондинкой здесь, в кабинете, хотя в тот момент не поняла этого. Сивилла разговаривала со мной, а потом у нее на минуту опустели глаза, как в старое время. Затем я услышала голос, который вы описываете. Все произошло мимолетно, как вспышка.

   На следующий день доктор Уилбур у себя в кабинете загипнотизировала Сивиллу. Первой появилась Мэри Энн.

   – У нас был приступ, – объяснила она. – Нам есть из-за чего волноваться. Все эти люди в старой церкви в Уиллоу-Корнерсе – в пустой, безобразной церкви. Мы этих людей ненавидим.

   – Вчера вечером в нашей комнате был кто-то чужой, – сказала Вики.

   – Блондинка, я ее видела, – добавила Марсия. – Я не знаю, как ее зовут.

   – А кто знает? – спросила Ванесса.

   – Наверное, Вики, – ответила Марсия, – потому что, мне кажется, Вики знакома с ней. Кто она?

   – Новая девушка, хотя и не новая, – ответила Вики.

   Неожиданно заговорила новенькая – странно, неестественно, как бы произнося заученную речь.