Сивилла

   – Я действительно не новенькая, – сказала она. – Я пребываю рядом уже девятнадцать лет. Я являюсь той девушкой, которой хотела бы стать Сивилла. Рожденная в покое, я оставалась незримой. Будучи взрослой, в то время как остальные оставались, в сущности, детьми, я не несла бремени детских травм. Я никогда не знала Хэтти и Уилларда Дорсеттов, никогда не жила в Уиллоу-Корнерсе, никогда не посещала тамошнюю церковь. Я появилась в Омахе. Мне очень нравилось в колледже, и я обожаю Нью-Йорк. Я желала бы вступить в университетский женский клуб, ходить на свидания, стать капитаном болельщиков на спортивных соревнованиях и студенческим лидером. Я люблю жизнь, и мне нравится жить. Единственное, что стояло у меня на пути, так это то, что я не имела возможности быть собой, ходить под этим солнцем и принимать этот мир таким, какой он есть. Но теперь, когда остальные готовы принять его, я буду вместе с ними. Теперь, когда остальные избавились от своих травм, я буду вместе с ними. Моя жизнерадостность даст им силы; мое восприятие жизни придаст им оптимизма; мое безоблачное прошлое даст уверенность. Я, которая никогда не была больна, буду идти рука об руку с Сивиллой в этом реальном мире здоровых людей.

   – Добро пожаловать, – сказала Вики.

   – У нас с тобой много общего, Виктория, – ответила блондинка, которая все еще не представилась. – В отличие от остальных, мы с тобой взлелеяны не травмами, а мечтами Сивиллы. Обе мы блондинки – единственные из всех шестнадцати. Я знаю, что в семействе матери Сивиллы было много блондинок и что ей нравился этот цвет волос. Мы с тобой блондинки, потому что Сивилла мечтала быть блондинкой.

   Эта блондинка была девушкой из мечты – девушкой, которая стояла вместе с Сивиллой перед зеркалом, внутренне дрожа в ожидании взрослых переживаний, в ожидании Рамона. И если ее речь звучала несколько неестественно, то это была аффектация подростка, демонстрирующего свои новообретенные знания и уверенность в себе.

   – Я пришла, чтобы освободить Сивиллу, – объявила блондинка. – Войдя в этот мир, она отбросит то, что Марсия называла мертвыми лозами, и пойдет вместе со мной под деревьями с распускающимися почками – не в зиму своей жизни, но в ее весну.

   Воцарилась тишина. Доктор Уилбур пыталась заставить блондинку сказать что-нибудь еще, но вместо этого заговорила Вики:

   – Эта блондинка является взрослением Сивиллы.

   – Не поздновато ли? – спросила доктор Уилбур.

   – Сейчас ей нужно быть вместе с Сивиллой, – ответила Вики.

   – Нет ли там еще кого-нибудь? – спросила доктор, припомнив первую стадию анализа.

   – С какой стати? – В голосе Вики чувствовалось, как она пожимает плечами. – Мы, правда, не ожидали появления этой блондинки, но, как она вам и сказала, она находилась рядом в течение девятнадцати лет, хотя и пассивно. Да разве могла она быть активной, если Сивилла, неся на себе все бремя детства, не становилась взрослой ни в чем, кроме чисто физических и физиологических черт? – Вики помолчала, а потом добавила: – Для Сивиллы было сложно стать нормальным взрослым человеком. Она тащила за собой огромный груз детского прошлого. Теперь, когда Сивилла избавилась от детских травм, следовало ожидать появления этого потерянного взрослого «я», возвращающегося в поисках взрослых удовольствий.

   Еще не успели отзвучать слова Вики, как вновь раздался живой и в то же время высокопарный голос блондинки:

   – Я держалась на заднем плане до тех пор, пока Сивилла не влюбилась. Когда я осознала, что с Рамоном ничего не получится, я выступила вперед, чтобы защитить взрослую Сивиллу от большого горя. Видите ли, рядом с Рамоном она была взрослой.

   – Если Сивилла все еще желает чувствовать себя взрослой в любви, то ничто не может ей помешать, – сказала доктор. – Люди влюбляются независимо от возраста. В сорок два года она может вести себя как восемнадцатилетняя блондинка. Сивилла может интегрировать вас.

   – Она это и делает, – ответила блондинка. – Я не представляю угрозы окончательному исцелению. Скорее, я заставлю колеса этого процесса вращаться быстрее.

   – Вы слышите, Сивилла? – спросила доктор Уилбур.

   – Слышу, – отозвалась Сивилла. – И знаю, что эта моя часть, не называющая своего имени, говорит правду.

   Это желание, воплощенное в девушке из мечты, внесло новую молодость в непрожитую жизнь, в женственность, искалеченную опустошенностью и отсутствием последовательности событий.