Скала Прощания. Том 2

Саймон замедлил шаг, и теперь это уже был не гневный марш, а неспешная прогулка с опущенными плечами. Вскоре он услышал плеск воды о камень, отвел взгляд от испачканных в траве сапог и обнаружил, что пересек долину и оказался в тени холмов. Саймон почувствовал, как в нем просыпается надежда. Он находился рядом с Водоемами, как их назвала Адиту, неподалеку виднелись Летние Ворота. Получалось, что сейчас, когда он не пытался искать выход, он сумел сделать то, что у него не получалось прежде.

Пытаясь изобразить полное равнодушие, которое позволило ему здесь оказаться, Саймон сошел с тропы и зашагал туда, откуда доносился плеск воды, лениво поглядывая на смыкавшиеся над головой кроны деревьев. Очень скоро он оказался в прохладной тени холмов и дальше зашагал по зеленому ковру, покрывавшему склон, где цвели скромные синие гвоздики и белая жимолость. По мере того как песня воды становилась громче, Саймону пришлось изо всех сил себя сдерживать, чтобы не побежать; он остановился возле дерева, чтобы отдохнуть, как если бы просто прервал неспешную прогулку. Саймон смотрел на полосы солнечного света, копьями проникавшие сквозь листву, и прислушивался к собственному, постепенно становившемуся ровным дыханию. А потом, как будто он забыл, куда шел, – быть может, ему лишь показалось, что шум воды усилился? – он снова зашагал вверх по склону.

Когда он добрался до вершины первого холма, не сомневаясь, что увидит самый нижний из Водоемов, Саймон обнаружил, что стоит у границы круглой долины. Верхние склоны заросли березами, листья которых уже начали по-летнему желтеть и негромко шуршали на ветру, точно обрывки золотого пергамента. За березами следующий уровень густо зарос деревьями с серебристой листвой, трепетавшей на ветру и падавшей на дно долины.

В основании круглой долины, внутри круга серебристой листвы царила растительная темнота, сквозь которую не мог проникнуть взгляд Саймона. Но то, что там росло, также шевелилось на ветру: нечто вроде рокочущего шепота поднималось из темных глубин, звуки, которые могли издавать разбросанные ветром листья и ветки или с тем же успехом тысячи тонких ножей, с шипением покидающих изящные ножны.

Саймон выдохнул, когда понял, что слишком долго задерживал дыхание. Воздух долины поднимался к нему, полный сладкой горечи. Он уловил запах растений, острый аромат скошенной травы и глубокое, пьянящее благоухание пряностей, которые Моргенес добавлял в свой вечерний бокал вина. Саймон сделал еще один вдох и почувствовал диковинное опьянение. Здесь присутствовали и другие запахи, дюжины, даже сотни – роз, растущих возле старой каменной стены, навоза из конюшен, дождя на пыльной дороге, соленый привкус крови, похожий, но совсем не такой терпкий аромат морского прибоя. Он встряхнулся, как мокрый пес, понял, что его влечет вниз, – и сделал несколько шагов.

– Мне жаль, но ты не можешь туда попасть.

Саймон резко повернулся и увидел женщину ситхи, стоявшую на вершине холма у него за спиной. В первый момент он подумал, что это Адиту. Но незнакомая ситхи была одета лишь в тонкую ткань, спадавшую вниз с поясницы. Ее кожа казалась красно-золотой в лучах заходящего солнца.

– Что?..

– Ты не можешь туда попасть. – Она говорила на языке смертных не очень уверенно. Однако на ее лице не было раздражения. – Мне жаль, но ты не можешь. – Она сделала шаг к Саймону и с любопытством на него посмотрела. – Ты тот судхода’я, что спас Джирики.

– И что с того? А вы кто? – угрюмо спросил он.

Саймон не хотел смотреть на ее грудь и стройные мускулистые ноги, но это оказалось почти невозможно. Он почувствовал, как в нем начинает расти гнев.

– Моя мать дала мне имя Майе’са, – сказала она, тщательно выговаривая каждое слово, словно язык Саймона был фокусом, который она изучила, но никогда не использовала на практике.

В белых волосах он видел золотые и черные пряди. Глядя на длинные локоны – безопасное место, где могли остановиться его глаза, – Саймон вдруг сообразил, что у всех ситхи белые волосы, а мириады различных цветов радуги, делающих их похожими на диковинных птиц, на самом деле всего лишь краска. Даже необычный цвет вереска в волосах Джирики – краска! Уловка! В точности как у шлюх, которых поносил отец Диниван во время проповедей в часовне Хейхолта! Саймон почувствовал, как его гнев набирает силу, повернулся спиной к женщине ситхи и стал спускаться в долину.

– Вернись, Саймон Снежная Прядь. Это Роща Ежегодного Танца. Ты не сможешь туда попасть.

– Останови меня, – прорычал он. Может быть, ее стрела вонзится ему в спину? Он видел, как впечатляюще владеет луком Адиту, когда несколько дней назад сестра Джирики с пятидесяти шагов положила четыре стрелы подряд в ветку дерева. Он нисколько не сомневался, что другие женщины ситхи столь же умело управляются с луком, но сейчас ему было все равно. – Убейте меня, если пожелаете, – добавил он, а потом подумал, что не стоит так испытывать свою удачу.