Сказъ про царевича Симеона, Бабу Ягу и тайные службы

— Ты ступу возьми, — рассеянно напутствовала её Яга. — А то начнёшь опять выделываться… А нас и так уже за моральных уродов держат.

— А как же коньками по морде? — лукаво спросила Ягична.

— В другой раз, — хмыкнула ей в ответ бабушка.

На дворе Семён почесал за ухом Баюна, который заметно поменял к нему своё отношение. А вот большая чугунная ступа в гараже выглядела несколько необычно. Славя запрыгнула в ступу одним слитным, причём очень красивым движением. И тут же окликнула Семёна:

— Ой! Я пест забыла! Поднеси?!

И она указала на стоящую в углу двухметровую черную палку, сантиметров 7 — 8 в диаметре, с небольшими коническими расширениями на обеих концах. Семён взял этот… пест?… в руки и… Пест оказался и правда чугунным, а потому тяжёлым. Но ударить в грязь лицом перед девушкой?! Семён положил пест на плечо и пронёс таки его необходимые 5 метров ни разу не останавливаясь отдохнуть и с выражением спокойной сосредоточенности на лице. Славяна на это только усмехнулась и, взяв пест одной рукой, кивнула:

— Залезай!

Ага, залезай… Ступа — чугунный стакан художественного литья, Семёну чуть выше чем по пояс, довольно узкий, а там внутри уже Славяна стоит. Семён отжался о край ступы, хорошо хоть не острый, сел на бортик и аккуратно, стараясь не задеть Ягичну, перекинул ноги внутрь. Славяна на это ничего не сказала, но смотрела на него очень внимательно. Как только Семён разместился у неё за спиной, Ягична легонько стукнула пестом по полу гаража от чего ступа воспарила, и тут же заскользила к воротам, которые сами собой открылись.

Как только они оказались посреди двора, Ягична легко, словно бамбуковую трость, одной рукой, повернула пест горизонтально и положила его перед собой на края ступы. И в тот же момент ступа взвилась ввысь, в лицо ударил свежий ветер. И всё же что-то ослабляло поток набегающего воздуха, какой-то магический пузырь, от которого набегающие снежинки разбегались в стороны. Семён стоял какое-то время просто заворожённый полётом, но наконец не выдержал и положил ладони на талию своей спутнице. Славяна чуть повернула голову и спросила:

— Тянет на старушек?

— Ты не старушка.

— Ты знаешь сколько мне лет.

Семён задумался: как выразить словами те ощущения, которым он привык доверять, но о которых до сих пор ни кому не рассказывал?

— Ты живее, чем все девчонки, которых я знал… И совсем нет ощущения старости. От других девчонок всегда чем-то таким тянет… Иногда больше, чем от настоящих старух. А от тебя совсем нет.

— А от бабушки? — полюбопытствовала Славяна.

— От неё… могущество. Оно почти всё забивает. И возраст… Но не старость!

На это Славяна только хмыкнула и дальше они летели молча.

Сияющее пятно ночной Москвы, размытое кружащимся снегопадом, постепенно заползало под ступу. Семён не особо понимал, где они находятся, но в какой-то момент Славя бросила:

— Ты лучше за ручки держись, а то и сам вылетишь, и меня вытащишь.

Семён быстро ухватился обеими руками за металлические ручки, местами привинченные по периметру чугунного стакана, и ступа рухнула вниз. Первой мыслью было: "Хорошо уцепился! А то бы вылетел!", потом подумалось, что выпасть ему Славяна точно не даст, вот попугать, поиздеваться… Впрочем, издеваться или?… Додумать эту мысль не вышло, потому как тело вдруг налилось свинцовой тяжестью и все силы пришлось направить на то, чтобы не рухнуть на дно чугунного стакана бесформенной грудой. Так же неожиданно перегрузка прекратилась и с тихим "Пффф" ступа опустилась в тёмном углу его родного двора. И всё время этих кульбитов Славяна стояла спокойно и ровно, легонько придерживая пест одной рукой. Словно никаких перегрузок и не было.

— Приехали, — сказала Славяна нежным голосом. При этом она смотрела на Семёна очень внимательным взглядом, без тени насмешки.

— Сейчас… приду в себя немного, — ответил он, восстанавливая дыхание.

— Не спеши.

Отдышавшись, Семён вылез из ступы, и даже, как ему показалось, не совсем как куль с… ну, пусть будет с картошкой.

— Ничего не забыл? — спросила Славяна, уже насмешливо, покачивая на пальце полиэтиленовый пакет с совершенно секретным конвертом внутри.

–Ой! Спасибо! — ответил Семён и, забирая пакет, изловчился чмокнуть Ягичну в щёчку.

Та улыбнулась в ответ, но, как показалось Семёну, улыбка эта была грустной, всё так же легко, словно тростинку, положила пест на края ступы и взмыла в небо. Семён проследил, как она пропала в снежной круговерти и направился домой.

* * *

Поговорить с родителями о своём прошлом удалось только ближе к середине недели и главным препятствием тут был недостаток собственной решимости. Наконец, дождавшись когда вся семья собралась ужинать, он набрал воздуха, как перед прыжком в воду, и спросил:

— Папа! Мама! Скажите пожалуйста, со мной в детстве случалось что-нибудь необычное?

На это родители как-то странно переглянулись и отец со вздохом сказал:

— Если его контора начнёт копать, всё равно всё выплывет.

Мать на это только опустила глаза. Семён смотрел на них с недоумением. Через некоторое время мать со вздохом начала рассказывать: