Сказ про Ваньку, про Илью-оборотня и про Фаню-хранительницу

Фане было тяжело смириться с принятым шестнадцать лет назад решением. Но необходимо было двигаться дальше. Она лишь надеялась, что Ванька когда-нибудь её простит. Но себя она прощать не желала. Просто ведьма не хотела лишать себя мысли, что она хоть чем-то похожа, имея право ошибиться, на обычного человека. Но наступало время, когда любая оплошность могла стоить жизни. Вот и приходилось брать себя в руки и не выказывать слабостей, иначе ими кто-нибудь мог воспользоваться.

– Не надо убиваться. Ванька смышлёный парень, он всё понимает, – стал успокаивать девушку Илья. – Просто ему пока тяжело смириться с тем, что его мама – лесная ведьма, и что она по собственной воле решила уйти от людей и служить Лесу.

Фаня усмехнулась. Да, такую новость Ваньке было тяжело принять. Но уразуметь, как можно было оставить ребёнка по доброй воле матери, в сто крат сложнее. С этим точно невозможно поспорить.

– Ты должна с ним поговорить, – участливый взгляд Ильи пытался поймать Фанины глаза, но безуспешно, она снова начала опускать свой взор в землю.

– Знаю, но это непросто, – оправдывалась ведьма.

– Конечно, а кто сказал, что будет легко? Но мы не должны идти туда, – Илья неопределённо махнул рукой в сторону леса, – не выяснив отношения. Пойми, что там мы будем уязвимы, там нам понадобится всё наше взаимопонимание, на которое мы будем способны, а без объяснений и разъяснений у нас его не будет.

Фаня тяжело вздохнула. Она знала, что Илья говорит правду, но голосом разума обычно была она. С приходом же Ваньки всё поменялось. Девушка всё время мялась и была не уверена в своих мыслях и действиях, она боялась обидеть дорогого ей человека, поэтому-то и приходилось думать и разбирать чувства по косточкам больше обычного. Но Илья говорил дело, и Фаня волей-неволей прислушивалась к его словам, признавая их истинность.

– Ты прав, – выдохнула Фаня. – Мне надо с ним поговорить, и как можно скорее.

***

Илья отправился спать. Фаня и Ванька решили последовать его примеру. Мальчик помог Фане немного прибраться и, пожелав ей доброй ночи, ушёл в свою комнату.

Ванька уже готов был раздеться и залезть на пухлую перину, когда в его дверь слабо постучали. Фаня заглянула в комнату.

– Можно с тобой поговорить? – застенчиво осведомилась девушка.

– Конечно, – спохватился мальчик, снова накидывая на кровать покрывало, чтобы Фаня могла присесть.

Ведьма опустилась на лежанку, Ванька же примостился на табурет возле неё. Он даже не подозревал, о чём она хотела говорить с ним, но думал, это будет что-то важное – по поводу Леса или того, что им предстоит сделать.

– Послушай, Ваня, – начала тихо и очень неуверенно Фаня. – Мне хотелось бы у тебя попросить прощения.

Ванька опешил. Такого разговора он не ожидал, да и, признаться, немного не понимал, за что его мама собирается просить прощения. Его слегка округлившиеся глаза смотрели на ещё молодую девушку, сильную и способную лесную ведьму, которая могла постоять за себя и за лес, и которая на самом деле была стойкой, независимой женщиной. Но после того как сын вернулся ей помочь, она чувствовала некоторую скованность в его присутствии, так как она неизменно мыслями возвращалась в то время, когда была молодой девочкой, от которой требовали важных решений.

– Мне просто необходимо с тобой поговорить на эту тему, потому что я чувствую вину от того, что оставила тебя. Почти бросила. Понимаю, что тебе тяжело было расти без женских рук, которые направляли бы тебя… – Фаня тяжело вздохнула. – Но если бы ты остался со мной, то нам сложнее было бы сейчас справляться с бедою. Знаешь, Мóре было видение того, что ты должен расти с отцом, и, узнав от неё эту новость, первым мои желанием было придушить старую ведьму за то, что она даже подумать смогла, что я соглашусь отдать своего ребёнка, хоть и родному отцу. Но в глубине души я чувствовала, что иного выхода у нас просто нет. Иногда стоит действовать согласно предписанному на полотне мироздания.

Ванька всё продолжал смотреть на Фаню, до сих пор ещё не совсем понимая, что она хотела сказать. Мальчик уже давно смирился с тем фактом, что он рос с отцом. Да, иногда им было тяжело и очень сильно чувствовалось отсутствие женщины в доме, но они справлялись, они научились с этим жить. Первое время над Ванькой даже посмеивались, но после того, как узнавали мальчика поближе, все колкости прекращались, и он становился душой компании. У него не было проблем с родителем. В их, хоть и неполной семье, было взаимопонимание, а отец никогда не отзывался о матери плохим словом. Он упоминал её с любовью и с таким теплом, что Ванька догадывался: отец до сих пор любил маму, и от этого мальчик и сам её любил. Единственное, что Ваньке не рассказывалось – это где она и почему сейчас не с ними. После подобных вопросов Хóтен всегда находил какое-нибудь дело, отвлекая мальчика.