Сказание о Ёсицунэ

Однако с вступлением Японии в эпоху развитого средневековья, т.е. примерно с конца XII столетия, положение изменилось, хотя, конечно, не сразу. Родовая аристократия утратила былое политическое и экономическое могущество, новым хозяином страны стало воинское сословие — самураи. Если в XIII веке еще сохранялась некая видимость двоевластия и феодальные диктаторы, носившие титул сегуна (букв, «военачальник»), пусть номинально, но все же в какой-то мере еще считались с императором и его окружением, то с началом XIV столетия даже этому фиктивному двоевластию настал конец. Страна на долгих четыре века погрузилась в пучину нескончаемых феодальных междоусобиц, кровопролитных сражений, лишь изредка прерываемых краткими периодами стабильности. Таким периодом относительного затишья принято считать XV век, когда во главе воинского сословия находился феодальный дом Асикага, сумевший распространить свою власть на территорию почти всей страны, но и оно было весьма относительным, ибо на это столетие приходится необычайно сильный размах крестьянских восстаний, настоящих широкомасштабных крестьянских войн, в конечном итоге потопленных в крови самураями. К концу XV столетия диктатура сегунов Асикага тоже фактически ослабела; весь XVI век прошел в ожесточенной борьбе за власть между могущественными владетельными князьями, пока наконец с наступлением XVII века страна, повинуясь общим законам исторического развития, не была объединена в единое абсолютистское феодальное государство.

Вместе с тем за четыре долгих столетия, прошедшие с тех пор, как пало владычество аристократии и утвердилась власть самурайства, в стране произошли важные социальные сдвиги, типичные для эпохи развитого средневековья. Эпоха Асикага (или Муромати, как иногда называют XIV-XV века по названию резиденции сегунов) отмечена известным ростом производительных сил, возникли и стали бурно расти средневековые города, развивались торговля и ремесла. Появились торговые и купеческие гильдии, цеховые объединения ремесленников. Оживилась торговля е материком, в первую очередь — с Китаем. Японские мореплаватели проникали и дальше — на Филиппины и даже в страны Индокитайского полуострова, причем зачастую это бывали не только купцы, но и пираты. К активному участию в жизни пришли несравненно более широкие, по сравнению с прошлым, социальные слои, а это, в свою очередь, неизбежно сказалось на оживлении, а главное — на расширении диапазона культурной жизни. XIV-XVI века ознаменованы появлением новых, оригинальных произведений искусства и литературы, оставивших яркий след в истории японской национальной культуры.

Самураев — не только сегунов, но и рядовых дружинников, — интересовали повествования о сражениях и поединках, т.е. о том, что составляло для них каждодневное содержание жизни; так возник героический эпос. Горожанам — а все они еще совсем недавно были крестьянами[296] был близок фольклор — сказки и были, сохранившиеся в устной традиции; так возникли-«городские повести», включившие в себя не только богатое наследие-фольклора, но и многочисленные сюжеты, почерпнутые из феодальной литературы прошлого как светской, так, разумеется, и религиозной. Вот тогда-то впервые и произошло знаменательное разделение; одни писали, т.е. сделались авторами, другие... нет, читателями считать их было бы еще невозможно, правильнее назвать их слушателями — ведь потребители этой новой литературы были в ту пору за редким исключением почти сплошь неграмотными. Так появились профессиональные рассказчики — авторы. Они распевали сказы, аккомпанируя себе на музыкальных инструментах (главным образом эпизоды из героических эпопей), или читали вслух «городские повести», поясняя содержание с помощью картинок, ибо рукописные тексты тех лет нередко бывали красочно иллюстрированы, а порой только из картинок и состояли.