Сказание о пальме

План ужасный. Есть подозрение, что (Бичерахов — не знаю?!) офицерство имеет лозунг — снести Советскую власть в Баку. Установить военную диктатуру и вместе с дашнаками и англичанами и отрядом занять Тифлис и вытеснить германо-турок.

Бичерахов очень умный, тонкий дипломат и ведет политику очень умело. Что-либо заподозрить в его словах нет возможности. Действия его и изоляция отряда от нас заставляют задумываться. Психологически отряд настроен домой, но, осыпая его деньгами и обещаниями к осени быть дома, держат отряд. Кроме того, отряду говорят, что, если он пойдет домой, будет обобран, а кем?..

...Сегодня я был неожиданно приглашен на «Ардаган», где мне поставили ряд вопросов, на которые я ответил. Вопросы касались англичан и Бичерахова. Матросы во время стоянки в Энзели ознакомились с течением (политическим) отряда — сильно взволновались. Знакомство происходило через солдат отряда.

Ради бога, осторожнее с дашнаками (правым течением).

Пока все. Ревкомитет находится в затруднительном положении, имея со всех сторон недовольство и интриги.

Помните одно: «Советская власть».

С товарищеским приветом А. Челяпин».

Письмо это прибыло в тот же день и с тем же пароходом, на котором в Баку приехал Бичерахов. И вручили его Шаумяну как раз перед встречей с полковником. Письмо было немного смешное — и по стилю, и по наивным советам и предостережениям, но Шаумяна оно встревожило. Задумчиво шагая по кабинету, он мысленно говорил с Челяпиным:

«Эх, Челяпин, Челяпин, честная ты душа! Знаю ли я, что дашнаки имеют связь с англичанами, что они готовы каждую минуту изменить Советской власти?.. Мне ли не знать, на что способны они? Догадываюсь ли, что Бичерахов — прислужник англичан и по первому их указанию повернет оружие против Советской власти? Знаю, мой друг, все знаю!.. Но ты сам пишешь: «Помните одно: Советская власть!» Вот ради ее спасения мы и терпим дашнаков, эсеров, Бичерахова, цацкаемся с англичанами...»

Шаумян остановился, поймав себя на том, что оправдывается перед Челяпиным... «Ну да, оправдываюсь, а как же иначе? Если бы мы рисковали только своими головами, то беда небольшая. Но за нами стоят и тот же Челяпин, и тысячи других людей!

Так что же сказать Бичерахову, когда он придет сюда на переговоры? Причем — последние, решающие! Что не принимаем его отряд, так как не доверяем? Но чем же мотивировать отказ от помощи соотечественников, объявляющих себя сторонниками Советской власти?

Да и отвергнуть Бичерахова — значит объявить его врагом и дать ему повод открыто перейти на сторону англичан. А англичане вместе с Бичераховым — это уже сила! Давно прошли те времена, когда в Энзели против горстки людей Денстервиля у нас стоял двухтысячный гарнизон. Теперь там у Челяпина всего человек двести: остальные или уехали в Россию, или переброшены на другие фронты. А англичане, наоборот, подтянули сюда новые силы и теперь вместе с Бичераховым вмиг сомнут наших... Как же быть в таком случае? Открыть новый фронт? Но откуда взять для этого войска?

Нет, нет, теперь это исключено! Как писал Владимир Ильич в том письме?.. «Сумейте использовать эти противоречия, нужно научиться дипломатии...» Вот здесь и кроется единственный выход из положения. Надо заставить Бичерахова драться против турок, пока нам на помощь подойдут наши войска из России. Надо заставить его сделать это!..»

В эту минуту вошла Анна и сообщила о приходе Бичерахова и Альхави. Шаумян молчал, все еще думая о своем: «Так что же я скажу ему: да или нет?.. Да или нет?..» Потом поймал несколько удивленный взгляд Анны и наконец, решившись, сказал твердо:

— Пригласите их, Анечка.

— О, господи, письмо-то датировано 24 мая, а сегодня 23 июня! — с досадой воскликнул Фиолетов, рассматривая маленький, но такой дорогой клочок бумаги, привезенный Сааком Тер-Габриеляном из Москвы.

— Да, и прошлое письмо, о котором пишет Владимир Ильич, пришло тоже с месячным опозданием, — подтвердил Шаумян.

Они собрались на квартире Шаумяна. Приехали прямо из порта, где встречали пароход с долгожданным оружием. И вот уже который раз перечитывали письмо Ленина:

«Дорогой товарищ Шаумян!

Пользуюсь оказией, чтобы еще раз послать Вам пару слов (недавно послал Вам письмо с оказией; получили ли Вы?).

Положение Баку трудное в международном отношении. Поэтому советовал бы попытать блок с Жордания. Если невозможно — надо лавировать и оттягивать решение, пока не укрепитесь в военном отношении. Трезвый учет и дипломатия для оттяжки — помните это.

Наладьте радио и через Астрахань пошлите мне письма.

Лучшие приветы. Ваш Ленин».

— А это возможно теперь — блок с Жордания? — спросил Фиолетов.

— Блок с Жордания! — сердито буркнул Джапаридзе. — Поздно уже, этот Ной, патриарх предателей, сам давно заключил блок с немцами и турками против нас!

— А ты думаешь, если бы получили это письмо в тот же день, 24 мая, не было бы поздно? — спросил Азизбеков. — Уже тогда грузинские меньшевики решились на это: отдать все Закавказье немцам и туркам, лишь бы они задушили нас здесь.