Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле. Том первый.

Прибывши в Бессарабию, в город Кишинев, мы получили заграничный паспорт, и отправились в путь. Проехавши границу Молдавии, прибыли паки в Яссы, паки к раскольникам, паки к родным. О, какой скорби и горести исполнилась душа наша, что паки мы лишились, грех ради своих великих, благоденственного нашего Российского отечества, в котором странствовали полтора года, и всегда пребывали в радости и веселии, а теперь паки приехали как во тму! Молдаване смотрят на нас, как на раскольников, а свои соотечественники – как на зверей или на еретиков. Только утешали свои души одною надеждою, что хотя не скоро, но пойдем в Святую Гору Афонскую. A тогда было невозможно, потому что наступила осень. Мы поехали в православный монастырь Нямец, имея надежду там обрести упокоение, или остаться на жительство, или, по крайней мере, препроводить зиму.

110. Отказ в принятии нас в монастырь Нямец, и скорби наши

Приехавши в монастырь Нямец и пришедши к архимандриту, объявили ему свое желание поступить в число братства. Архимандрит собрал собор, после которого нам отказали и сказали: «Может ли что добро быти из раскольников?» Хотя мы десять дней со слезами их просили, но они никак не согласились нас принять. Мы просили дать нам хоть келию вне монастыря, только проводить нам зиму, обещаясь, что за это мы заплатим деньги, а хлеб есть будем свой, и весной отправимся в Святую Гору Афонскую; но они и на этом условии не согласились принять, а о Афонской Горе думать нам не велели, и сказали, что если в Святую Гору идти, то надобно быть златому или железному; туда идти надобно или с большими деньгами, или быть здоровому, чтобы день и нощь работать. И так до конца нас расстроили, а наипаче отца Иоанна, слабого здоровьем и немощного. Когда же мы услышали от нямецких отцов такие словеса: неизреченной скорби и печали исполнились. Сколько горьких слез тогда мы пролили! Тогда наипаче воспомянули благоденственную Россию и российские страннолюбивые общежительные пустыни и монастыри; воспомянули Преосвященного епископа Костромского, который нас много уговаривал остаться у него в епархии; но мы, окаянные, преслушали; за то Господь наказал нас такими скорбями: ибо теперь мы остались без всякого пристанища и приюта, и качаемся как посреди моря; от одного берега отстали, а к другому не пристали. He знали мы, к чему нас Господь ведет, и для чего нас паки привел в Молдавию. Но узнали после, Господь ничего не делает без Своего Промысла и без пользы для душ человеческих. Хотя нам по плоти и тяжко кажется терпеть и переносить скорби и искушения; но Господь Бог наш тем очищает грехи наши, и смотрит на наше терпение, а после паки утешает нас, как малых детей. Вот, мы сами не знали, зачем мы паки приехали в Молдавию, чего не думали не помышляли; но Господь Бог наш несоделанное наше знал и видел, о чем явить нижеследующее слово.

111. Приезд в Мануиловский скит к раскольникам

Из Нямца мы поехали в общежительный монастырь Ворону, с тем намерением, чтобы попроситься на жительство; а ежели не примут, – ехать в город Буташан, и там нанять квартиру, и препроводить зиму. Случилось нам ехать мимо прежнего своего жительства, раскольнического села Мануиловки, недалеко от своего скита; и было тогда время обеда. Мы же, ничего не помышляя, нечаянно заехали в свой скит, и приехали прямо в свою келию, чтобы пообедать, и нашли ее стоящею необитаемою и запертою; как мы ее оставили, так и стоит; полтора года никто ее не отпирал. Отец Иоанн весьма сему возрадовался, и сказал: «Теперь я отсюда никуда до весны не поеду, и здесь думаю препроводить зиму, а пред раскольниками на время смиримся. Лучше здесь зимовать, нежели в городе, между мiрских людей и соблазнов; а весной паки поедем в Россию; в Святую же Афонскую Гору нечего ехать с моим слабым здоровьем». Потом я пошел к начальнику скита, монаху Мельхиседеку, за ключами. Он, увидавши меня, возрадовался, и все скитские монахи сбежались к нам, и спрашивали нас: с каким намерением мы к ним паки приехали? Отец же Иоанн сказал: «Мы, как Ноева голубица, летали, летали по свету, но не нашли нигде себе покоя, и паки возвратились в свою келию». Они все возрадовались, остались спокойны, и потом разошлись по своим келиям. Мы же, взошедши в келию, пообедали, и много скорбели и плакали, что где мы были, и в каких благодатных местах странствовали, и в каких монастырях и пустынях гостили, и сколько мы видели святых мощей и чудотворных икон, а теперь паки возвратились во свое прежнее болото, паки приехали к самым раскольникам. И ежели бы не Господь подкреплял нас в скорби нашей, то и живы бы не были. Но Господь Бог был нам прибежище и помощник в скорбях, обретших ны зело. Мы никогда не думали возвратиться паки в свой скит, но нечаянно это случилось; и один Господь Бог знал, зачем нас сюда привел.

112. Намерение мое оставить отца Иоанна