Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле. Том второй.

В сем году духовник Арсений повелел мне идти в Россию; но благословил – прежде побывать в Иерусалиме, куда я и отправился в сентябре месяце. После нас приехал из России в Святую Гору сборщик для святых мест Иерусалима, монах афонский Игнатий, и определился в монастырь Ставроникиту. Потом стал звать Моисея паки в Иерусалим, чтобы быть ему за переводчика, потому что знает разные языки. Отец Моисей согласился; только пошел к духовнику взять благословение. Духовник ему сказал: «Отец Моисей, я тебе прежде говорил, что Афонская Гора тебе гроб; ниже помышляй куда из ней ехать; нет на то воли Божией, ниже́ моего благословения. А хотя и не послушаешь и воспротивишься воле Божией, и захочешь ехать, то и тогда не выедешь. А Игнатий и без тебя съездит». Моисей, пришедши в монастырь, сказал Игнатию, что духовник ему благословения не дает. Игнатий же сказал: «Что его слушаешь, лжепророка? Мало ли он чего наговорит? Поедем, ничего не бойся» (Игнатий был малороссиянин, и давно к духовнику не имел расположения). Монах Моисей согласился с ним ехать, и стали собираться в путь. Прочие братия сказывают духовнику, что Моисей с Игнатием отправляется в Иерусалим; но он отвечал: «Не бойтесь, не поедет». Паки ему сказывают, что Игнатий корабль нанял, скоро – в путь, и Моисей с ним. Духовник паки ответил: «Игнатий поедет с прочими, а Моисей останется». Потом паки сказывают, что корабль нагрузили, и вещи и одежду свезли; заутро рано сядут на корабль и отправятся; он же ответил: «Все сядут и отправятся, а Моисей во Святой Горе останется: куда Моисей поедет, когда ему на то воли Божией нет?» Некоторые с духовником спорили, утверждали, что Моисей уедет; но духовник сказал: «Заутро посмотрим, как Моисей поскачет». Игнатий же с Моисеем собрались совсем, чтобы утром как свет, так и на корабль; и легли спать. Поутру встали, пришли к келии отца Моисея, начали будить: а он гласу не отдает. Начали стучать: нет ответа. Отбили двери, и взошли в келию: а он лежит среди келии, пена у рта; полагали, что помер; но посмотрели, еще жив, и глазами смотрит, а говорить не может, ниже пошевелить рукою или ногою, весь разбит параличом. Игнатий отправился в путь, а братия пришли к духовнику Арсению, и сказали ему – что́ случилось с Моисеем. Он же, услышавши, горько заплакал, и сказал: «Вот, отцы, каково преслушание и противление воле Божией!» Братия стали его просить, чтобы посетил болящего. Духовник пошел; увидевши его, Моисей заплакал. Отцы все начали со слезами просить духовника, чтобы помолился о нем. Духовник сказал: «Жив будет, и говорить будет, но не так как прежде; будет и ходить, но помалу, а руками будет работать по-прежнему, – только ежели обещается не выходить из Афонской Горы». Потом благословил его, а сам пошел в свою келию. Вскоре Моисею стало получше, а к вечеру начал помалу и говорить, и лице справилось, и помаленьку начали действовать руки и ноги. Моисей паки послал за духовником, и когда духовник пришел, – Моисей пал ему в ноги, и начал со слезами просить прощения; духовник его простил, и наказал такими словами: «Впредь воле Божией не противься: будешь здрав, но не по-прежнему; работать будешь, а в путь идти не можешь». Моисей выздоровел, но не совершенно: остался весьма косноглаголив, и нога одна не совершенно владеет, а руки стали по-прежнему. Я его своими очами многажды видел, и с ним разговаривал, пришедши из Иерусалима; он остался после меня в живых.

В начале 1846 года, старец Арсений приблизился к своей кончине: я тогда был в Иерусалиме. Его ученики, а мои духовные братия, мне сказывали, что ему не безызвестна была кончина; да на остальных днях, пред выездом моим, многажды и мне упоминал, что последнее наше на сем свете свидание, и что уже мы больше в жизни сей друг друга не увидим. Еще, когда он один вскопал весь огород, – я спросил его: «Зачем вы, отче святый, много трудитесь? почему не заставляете учеников своих?» Он же мне ответил: «Мне уже не много осталось покопать, а ученики еще без меня накопаются». Потом сделался болен ногами, и не мог уже ни работать, ни ходить; но каждую седмицу служил четыре Литургии, в неделю, среду, пяток и субботу, хотя и с великой нуждой; когда выходил с выносом, тогда ученики его поддерживали. На пятой неделе Великого поста в субботу отслужил Литургию едва, едва.