Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле. Том второй.

Июля 28 числа, 1840 года, отец Павел заболел, и был нездоров три дня, но Литургию служил, хотя и с трудом. Августа 2-го числа, уже в церковь идти не мог, но приказал читать утреню у себя в келии. По окончании полунощницы, начали утреню. Шестопсалмие читал сам, с особенным самоуглублением, и много слез проливал, а наипаче на первых трех псалмах, когда читал: Не остави мене, Господи Боже мой, не отступи от Мене: вонми в помощь мою, Господи спасения моего. Боже, Боже мой, к Тебе утренюю: возжада Тебе душа моя, коль множицею Тебе плоть моя, и прочее (Пс. 37:62). Потом несколько утешился, и с великим восторгом читал: благослови, душе моя, Господа, и вся внутренняя моя имя святое Его: благослови, душе моя, Господа, и не забывай всех воздаяний Его и прочее (Пс. 102). Ектении уже не мог сказать, а велел пропеть двенадцать раз «Господи, помилуй». Когда начали петь: Бог Господь и явися нам, благословен грядый во имя Господне, – он предал душу свою в руце Господа своего, Которого от юности возлюбил паче родителей, жены и чад своих, и Которому тридцать шесть лет поработал в иноческом чине.

Воистину, честна пред Господем смерть преподобных Его. Скончался без всякой болезни и страха; умер, яко заснул сладким сном, сидя и повесив свою голову. Увидевши сие, братия оставили читать утреню, скоро пошли в собор, и сказали игумену Герасиму. Из собора все пришли к усопшему. Греки горько о нем плакали, не имея надежды видеть из русских другого такого подвижника, кроткого и смиренного; и не только они, но и братия других обитателей Святой Горы Афонской о нем плакали, услышав о его кончине. Игумен Герасим послал по всей Горе Афонской повестить всем русским, чтобы пришли на погребение. Погребали его всем собором русские и греки. Игумен Герасим горько плакал. Архимандрит Прокопий говорил надгробное слово, и ублажил странствие, скорби и изгнание, кротость и смирение почившего. Через три года, по обычаю афонскому, откопали его кости, и оказались, по афонскому замечанию, благодатными: желты яко воск, и некое малое испускали благоухание. И поставили главу его в гробнице под церковью, и написали на главе сице: Иеромонаха Павла русскаго.

Теперь скажу о его непамятозлобии. По изгнании его из скита, сделался игуменом в скиту тот, кто более его гнал, иеромонах Акакий, и, поживши полгода игуменом, много скитского имения расточил. И сделалось чрез то в скиту великое смущение. Игумена Акакия арестовали, и послали за отцом Павлом, и просили его, чтобы сказал, каких вещей не оказывается; потому что Павел знал, что есть в скиту, где тридцать пять лет прожил. Но отец Павел покрыл и оправдал своего врага, и вместо зла сотворил ему благо: сказал, что все цело, что было прежде. Этому его поступку удивилась вся Гора Афонская.

162. О иеромонахе Аниките

Не могу не воспомянуть о великом постнике и слезоточивом иеромонахе Аниките.

Родом он был из великороссиян, из фамилии князей Шахматовых. Рассмотрев пустоту, непостоянство и суету мiра сего, оставил дом свой и родителей, богатство и славу мiрскую, взял на себя крест иноческого жития, и вступил в Юрьев монастырь, что в Нове-граде, под руководительством архимандрита Фотия; там был пострижен в монашество и рукоположен во иеромонаха. Потом пожелал странствовать в святой град Иерусалим, поклониться Живоносному Христову Гробу, и посетил Святую Афонскую Гору, посмотреть великих афонских подвижников; старец его, архимандрит Фотий, благословил.