Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле. Том второй.

Приехавши в Святую Афонскую Гору, он обошел ее всю, посетил все монастыри, лавры, киновии, скиты и многия постнические келии; познакомился и с великим старцем, духовником Арсением. Отец Аникита весьма удивлялся афонским подвижникам, и восхотел во всем им быть подражателем: прежде перестал употреблять чай, чрез месяц – рыбу, а потом – вино и масло, а употреблял только теплую воду с медом, и хлеб единожды в день; в среду и пяток оставался без пищи. Но сколько его удивляли афонские подвижники, столько, или еще более, удивил он афонских отцов. Когда он служил Литургию, то все старались узнавать, где он будет служить, и туда сходилось множество монахов, не только русских и болгар, но и множество греков. Всякому было желательно посмотреть на его служение: ибо служил он Литургию более трех часов, со слезами и с неизреченным восторгом и самоуглублением, так что во всех возбуждал умиление и даже слезы. Часто служил в греческих монастырях, по-гречески, ибо знал хорошо греческий язык. Весьма полюбил он афонские киновии, т. е. общежительные монастыри, и общежительных монахов называл земными ангелами и Небесными человеками. Наипаче полюбил он русскую Пантелеимонову обитель, где и остался погостить. Потом Русского монастыря братия, греки, начали его просить, чтобы он перешел к ним в обитель, жить со всею русскою братиею; и он перешел. Потом с духовником Арсением и с отцом Николаем отправились в Иерусалим. И была от Российского посланника дана повестка по всем греческим островам, что проезжает великий старец из княжеского рода. И по всем островам его встречали торжественно: все лобызали его десницу, и почитали за великое счастье принять от него благословение. Удивительно было, что своих Патриархов не почитали так, как сего иеромонаха: много проезжало Патриархов и других архиереев, много русских иеромонахов и архимандритов, но никому такой чести не воздавали. А он на всяком острове служил Литургию, говорил проповеди по-гречески, и приводил народ в слезы и рыдание, и словеса его великую имели силу и действие, так что духовник Арсений тому удивлялся. Со всякого острова провожали его со многими слезами, и не хотели с ним разлучаться. И князь греков весьма полюбил, за их усердие и любовь ко Христу Богу.

Прибывши в святой град Иерусалим, поклонился Живоносному Христову Гробу и прочим святым местам. И возлюбили его все митрополиты, и дали ему волю служить на Христовом Гробе. И он сорок Литургий там отслужил сряду, и сорок дней не выходил из храма от Божия Гроба. Потом сорок Литургий отслужил на Голгофе; двадцать Литургий отслужил в Гефсимании, на гробе Пресвятой Богородицы, и двадцать Литургий в Вифлееме, где родился Господь Иисус Христос. Вообще, сколько жил в Иерусалиме, ежедневно служил, и святые места слезами омочал.

Иерусалимские жители говорят, что не было такого поклонника, да и после едва ли будет. В Иерусалиме случилось с ним такое происшествие: В самый Новый год пошел он поздравить митрополитов с Новым годом, и пришел к патриаршему монастырю ко вратам. А в Иерусалиме обычай такой, что в Новый год в патриархию никому не позволено входить, и врата не отворяют. Князь этого не знал, и пошел во врата. Страж араб его не пускает, а языка друг у друга не понимают; и страж ударил старца в ланиту, так что он упал. Вставши же, сказал: «Брат, что ты меня бьешь?» Потом подставил и другую ланиту. Архиереи, увидавши сие, испугались, выбежали все ко вратам, упали пред князем, и просили прощения. А князь просил со слезами архиереев, чтобы простили стража, и дал ему денег. Все удивились такой кротости и смирению.

Вскоре он получил из России указ с назначением его в Грецию, в Афины, к Посольской церкви. После сего он возвратился в Святую Гору, но получил здесь великую скорбь: ибо из Русского монастыря греки его с братией выслали.