Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля

Так расправился к 1154 году с своими врагами Изяслав, удачно окончив долголетнюю кровавую распрю. После этого он собрался жениться на грузинской царевне, встретить которую у Днепровских порогов был послан сын его Мстислав. Но брак этот был непродолжителен, и в том же 1154 году Изяслав скончался, горько оплакиваемый духовенством, народом и старым дядей Вячеславом. «Сын, – причитывал старик над гробом, – это было мое место: но, видно, перед Богом ничего не сделаешь».

Так умер Изяслав Мстиславович. Летописец называет его честным, благоверным, христолюбивым, славным; говорит, что по нему, как по господину, а еще больше как по отцу, плакала вся земля Русская и черные клобуки. Мы уже говорили, что из всех внуков Мономаха своею отвагою, воинским искусством, неустрашимостью и ласковостью к народу он более других напоминал великого деда. Но Мономах выше всего ставил благо всей Русской земли и жертвовал всегда во имя его своими выгодами. Изяслав же Мстиславович, увлеченный сознанием, что его голова больше других идет к Киеву, стал помимо дядей искать великого княжения, провел всю жизнь в борьбе, истощившей Русскую землю, и умер в цвете лет, в сущности не достигнув цели, так как должен был отказаться от старшинства в пользу дяди Вячеслава.

Узнав о смерти Изяслава Мстиславовича, Изяслав Давидович Черниговский немедленно прибыл к Киеву, чтобы поплакать над гробом почившего; но, плохо доверяя искренности черниговского князя, Вячеслав не пустил его в город, а немедленно вызвал из Смоленска другого своего племянника и названого сына Ростислава Мстиславовича и сделал его своим соправителем на тех же основаниях, как и покойного Изяслава, причем и киевляне охотно его приняли, сказав: «Как брат твой Изяслав обходился с Вячеславом, так и ты обходись, а до твоей смерти Киев твой».

Но, конечно, миролюбивый Ростислав, прозванный современниками Набожным, не мог долго удержаться в Киеве в эти трудные времена. Первым его делом было урядиться с племянником своим, сестричичем Святославом Всеволодовичем, которому он отдал Туров и Пинск, чтобы отвлечь его от Изяслава Давидовича и Святослава Ольговича, опять вошедших в соглашение с Юрием Долгоруким, который собирал большие силы, свои и половецкие, для вторжения в южную Русь, причем половцы осадили уже Переяславль, где сидел сын покойного великого князя Изяслава Мстиславовича храбрый Мстислав.

Вследствие этого Ростислав Мстиславович, едва прибыв в Киев, должен был направить свои войска к Переяславлю для выручки племянника. Когда же половцы, узнав об этом движении, бросили осаду Переяславля и бежали в степь, то Ростислав со всеми своими силами решил идти прямо к Чернигову на Изяслава Давидовича и Святослава Ольговича, чтобы предупредить их соединение с Юрием Долгоруким, шедшим из Суздаля.

Совершая это движение, войска Ростислава Мстиславовича переправились уже у Вышгорода через Днепр, как прискакавший из Киева гонец привез ему неожиданную весть: «Отец твой Вячеслав умер». – «Как умер? – спросил пораженный Ростислав. – Когда мы поехали, он был здоров». – «В эту ночь пировал он с дружиной и пошел спать здоровым, – отвечал гонец, – но как лег, так больше уже и не вставал».

Так сошел в могилу старый Вячеслав Владимирович, поставленный судьбой в почетное, но тяжелое положение – старшего в целом Мономаховом племени; он, к сожалению, вовсе не обладал той душевной твердостью, которая была так необходима великому князю Киевскому, чтобы своею властной рукой водворить мир в Русской земле; наоборот, его необыкновенное добродушие было крайне пагубным для земли, так как служило соблазном для его честолюбивых родичей к завладению старшим столом помимо него.

Неожиданная смерть Вячеслава изменила, разумеется, сильнейшим образом положение дел на Руси, тем более что Ростислав Мстиславович, признанный, как мы видели, киевлянами его преемником и походивший своим благодушием на дядю Вячеслава, необходимо должен был считаться с правами дяди Юрия Долгорукого, являвшегося теперь старшим в целом Мономаховом роде.

Похоронив дядю, Ростислав, с племянниками Мстиславом Изяславовичем и сестричичем Святославом Всеволодовичем, продолжал движение к Чернигову и послал сказать Изяславу Давидовичу: «Целуй крест, что будешь сидеть в своей отчине, в Чернигове, а мы будем в Киеве». На это Изяслав ответил: «Я и теперь вам ничего не сделал; не знаю, зачем вы на меня пришли, а пришли, так уже как нам Бог даст» – и, соединившись с половцами и сыном Юрия Долгорукого Глебом, вышел против Мстиславовичей.

Как только начался бой, миролюбивый Ростислав стал сейчас же пересылаться с Изяславом Давидовичем, предлагая ему за мир под собой Киев, а под Мстиславом Переяславль. Такое поведение дяди во время самой битвы вызвало в воинственном Мстиславе Изяславовиче сильнейшее негодование. «Так не будет же ни мне Переяславля, ни тебе Киева», – сказал он в сердцах дяде и прямо с поля сражения отправился с дружиною в Луцк, свою отчину.