Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля

После этого злодеи убили также и Прокопия и стали грабить и вывозить Андрееву казну. Затем они оделись в его оружие и собрали целый полк своей дружины, боясь, что придет к отмщению дружина владимирская. Собравшись, полк этот налег на грабеж. «Страшно было видеть», – говорит летописец. Следуя примеру полка, принялись также за грабеж и княжедворцы и горожане Боголюбова.

Тело неотпетого князя во все время этих грабежей оставалось непогребенным. В первый же день убийства преданный слуга Андрея Кузьма киевлянин, видя, что тела нет на том месте, где Андрей был убит, стал спрашивать: «Где господин?» Ему отвечали: «Вон лежит выволочен в огороде; да ты не смей брать его; все хотят выбросить его собакам; а если кто за него примется, тот нам враг, убьем и его». Кузьма пошел к телу и начал плакать над ним. Увидя Анбала, Кузьма сказал ему: «Анбал! Вражий сын! Дай хоть ковер или что-нибудь подостлать и прикрыть господина нашего». – «Ступай прочь, – отвечал Анбал, – мы хотим бросить его собакам». – «Ах ты, еретик, – сказал ему на это Кузьма. – Собакам выбросить? Да помнишь ли ты, в каком платье пришел ты сюда. Теперь ты стоишь в бархате, а князь нагой лежит; но прошу тебя честью, сбрось мне что-нибудь».

Анбал усовестился и сбросил ковер и княжеский плащ.

Наконец, верному и бесстрашному Кузьме после многих усилий удалось отпеть своего господина. После этого, когда волнение, вызванное заговорщиками, утихло, тело Андрея было перенесено во Владимир с честью и плачем великим. Увидевши издали княжеский стяг, который несли перед гробом, владимирцы, оставшиеся ждать у Серебряных ворот, не могли удержаться от слез. Они встретили и проводили в могилу во Владимирский собор своего доброго князя с великим плачем и воплем, которые далеко были слышны, по словам летописца.

Здесь, на его похоронах, о нем рассуждали как о невинном страстотерпце, получившем за свою добродетель мученический венец и омывшем кровью свои грехи, и причислили его к первым князьям-мученикам Борису и Глебу. Народ понял, что Андрей пострадал за други своя, был погублен от своих же людей, желая им же всякого добра. Впоследствии церковь причла его к лику святых, а нетленные мощи его в настоящее время открыто почивают в серебряной раке, в приделе его имени во Владимирском соборе.

За девять дней до убиения Андрея скончался его сын Глеб, двадцатилетний юноша, отличавшийся необыкновенной душевной чистотой. Он был положен в том же Владимирском соборе и прославился многими чудесами, совершавшимися у его гроба. Мощи святого Глеба отличаются до сего времени изумительной живостью: руки юного князя свободно поднимаются и гнутся, как у живого; все суставы и самая кожа совершенно целы, только последняя несколько пожелтела.

Андрей окончил свой земной путь шестидесяти трех лет от роду. По словам летописца, он был не велик ростом, но широк в плечах и красив лицом, с черными и кудрявыми волосами, высоким челом и светлыми очами.

Несомненно, он мог бы еще пожить немало лет и укрепить на Руси, для блага земли, те взгляды на верховную власть, носителем которых он был. Мы видели, что проведение им этих взглядов в жизнь подняло против него вольнолюбивых южнорусских князей; избалованные бояре и старые вечевые города также не могли быть им довольны. Наконец, за то, что он, призванный творить правосудие, карал преступление, хотя бы оно было совершено и близким ему человеком, его убили свои же домашние люди, всем ему обязанные. Но взгляд Андрея на сущность верховной власти – быть всем своим подданным в отца место – нашел горячий отклик в среде простого народа; люди на себе испытывали и беду, и разоренье от княжеских усобиц, и засилье и тесноту от сильных, а потому были преданы всем сердцем своему государю, Божиею милостью превыше всех остальных людей поставленному и строго и нелицемерно каравшему всякого, кто нарушал чужое право и обижал слабого и сирого.

Смерть Андрея дала повод к большой усобице на юге, окончившейся тем, что Ярослав Изяславович выбыл обратно из Киева в свой Луцк, а в Киев опять вернулся сестричич Святослав Всеволодович, урядившись с братьями Ростиславовичами и передав Чернигов Олегу Святославовичу Новгород-Северскому, по смерти которого, случившейся в скором времени, в Чернигове сел брат сестричича Ярослав Всеволодович, а в Новгороде-Северском брат покойного Олега Игорь Святославович.

Большая смута произошла по смерти Андрея и во всей Залесской стороне. Как скоро разнеслась весть об убиении великого князя, ростовцы, суздальцы, переяславцы, бояре и вся дружина от мала до велика съехались во Владимире на Клязьме, но не затем, чтобы преследовать убийц, а затем только, чтобы сказать народу: «Так уже случилось! Великого князя Бог отнял! Кого изберем на его место», – после чего вся дружина порешила призвать на княженье не братьев Андрея – Михалка и Всеволода, которым присягали еще при их отце, Юрии, а его племянников, сыновей умершего Ростислава Юрьевича, князей молодых, при которых можно было бы свободнее творить свою волю как боярам, так и прочим сильным людям.