Скажи Алексу, чтобы не ждал

Однако именно по этой причине «Белую розу» так легко использовать в своих интересах, причем особенно со стороны, от которой этого не ожидаешь. Например, партия «Альтернатива для Германии» выбрала для рекламы лицо Софи Шолль, чтобы привлечь голоса избирателей, на демонстрациях против мер по борьбе с пандемией коронавируса проводились неуместные параллели, а цитаты Софи используются на листовках движения «Рейхсбюргеры» и на сомнительных акциях протеста. Также возможна идентификация с точки зрения исторической ревизии.

Но проблема начинается с другого: вспомните о телефонном опросе и о 69 процентах. Как ни крути, активисты «Белой розы» не являлись представителями немецкого народа при национал-социализме. Они были в меньшинстве. Если сопротивление не приводит к государственному перевороту, то оно всегда движение меньшинства. «Если» – именно в нем и кроется суть проблемы.

Почему я выбрала эту тему? Я понимаю, что все, что я написала до сих пор, больше похоже на предостережение в отношении работы над этим материалом. Честно говоря, предостережений я наслушалась достаточно: на эту тему все уже сказано, она больше неинтересна и, наконец, откровенно пошла…

Однако истории сопротивления – это истории надежды. В самом начале я писала, что нам гораздо больше нравится смотреть на сопротивляющихся русских, чем на отчаяние и разрушение. Потому что они – образы надежды. А надежда не является ни пошлостью, ни зоной комфорта. Надежда – это центральная движущая сила конструктивного формирования будущего. Именно поэтому важно снова и снова показывать образы надежды. Они говорят: вы никогда не одиноки.

После этого несколько затянувшегося рассказа о том, почему я написала то, что написала, следует сказать несколько слов о том, почему я написала так, как написала. Итак, вопреки всем предостережениям, я приняла решение написать роман о «Белой розе», и в первую очередь у меня возник вопрос о главных героях. Он встает всякий раз, когда работаешь с историческими материалами, потому что, выбрав того или иного героя как «главного», вы низводите всех остальных до второстепенных. Так было в случае с Инге Айхер-Шолль, и мне придется жить с этой несправедливостью. Пожалуй, с «Белой розой» произошел редкий в историографии случай, когда женщина затмила окружающих ее мужчин. Большинство работ – как беллетристических, так и научных – посвящены Софи Шолль. С феминистской точки зрения это прекрасно, однако такая зацикленность на одном человеке приводит к тому, что многие другие истории и точки зрения, о которых тоже было бы интересно рассказать, отходят на второй план. Поэтому я остановила свой выбор на мужчинах. Точнее, на тех, кто основал «Белую розу»: Гансе Шолле и Александре Шмореле. В конце концов, история «Белой розы» – это, помимо всего прочего, история их дружбы.

Следующим моим решением было рассказать историю в настоящем времени, чтобы как можно сильнее сократить историческую дистанцию – не только для читателей, но и для самой себя.

Сложнее всего оказалось принять третье решение: какую точку зрения мне выбрать? Как и в предыдущем случае, я выбрала то, что позволит сократить расстояние между героем и читателями. Конечно, это довольно спорное решение: можно ли с этической точки зрения превращать реальных людей в героев книги, вкладывать в их уста слова, которые они, быть может, никогда не произносили, вкладывать в их головы мысли, которых они, быть может, никогда не думали? Должны ли писатели лингвистически отразить дистанцию, которая отделяет нас и наших современников от событий прошлого – особенно тех, у кого нет никаких личных или семейных связей с историческими личностями? Это непростые вопросы. Однако я хотела написать книгу не о том, как все было, и даже не о том, как все могло бы быть. Я хотела написать роман. Пожалуй, правильнее всего было бы сравнить это произведение с художественным фильмом, где все зрители знают, что перед ними актеры, которые лишь притворяются кем-то другим. Однако каким-то образом на экране их история становится реальностью.

Благодаря относительной известности «Белой розы» в моем распоряжении оказалось много – возможно, даже слишком много – текстов, на основе которых я могла создать свой собственный. Для меня было важно изобразить моих героев не бездушными юношами с немецких плакатов, а простыми людьми – со своими повседневными заботами и типичными для этого возраста проблемами в отношениях, со своими недостатками и полными противоречий. Поэтому я читала опубликованные письма и заметки Ганса Шолля и Александра Шмореля, читала рассказы и биографии очевидцев, проводила собственные исследования, изучала разные материала – и думала.

В романе я по большей части придерживалась исторических фактов: собирала разные даты, цитаты и исторические анекдоты, рассматривала их со всех сторон, сравнивала друг с другом, иногда переставляла местами, заполняла пробелы с помощью литературных приемов, пока передо мной не возникли персонажи и сюжет, возможно не являющиеся исторически достоверными, но в общем и целом правдивые.