Скажи Алексу, чтобы не ждал

Он провожает Алекса до двери и невольно вспоминает их первую встречу, вспоминает стоявшего рядом с ним юношу, который сбежал из строя.

– Я пошел, – говорит Алекс, – берегите себя.

– Хорошо, – отвечает Ганс, – и ты береги себя. Do swidanja, Schurik.

Алекс улыбается:

– Do swidanja.

А потом он уходит в темноту, Ганс забыл спросить, когда он вернется, будет ли завтра ждать их здесь, в квартире – а впрочем, ничего страшного, что забыл. Ведь у Алекса есть ключ.

Когда Ганс возвращается к себе комнату, Софи уже лежит в кровати, и ноги у нее совсем не холодные. Той ночью Ганс спит так крепко, как не спал уже давно.

Послесловие

В своей книге «Дезинтегрируйтесь!» [5] Макс Чоллек приводит результаты исследования 2018 года, в котором интервьюеры обзвонили тысячу случайно выбранных респондентов на территории Германии, спрашивая о том, кем были их родственники во время Второй мировой войны. Бóльшая доля респондентов (69 %) заявили, что их предки не были нацистами. Даже если предположить, что предки некоторых опрошенных – мигранты, очевидно, что эти заявления не соответствуют исторической реальности.

Другое исследование [6], посвященное национал-социализму и Холокосту в семейной памяти, показывает, что истории, которые очевидцы передавали своим детям, а те, в свою очередь, своим, часто – слишком часто – связаны с актами сопротивления. Безусловно, куда приятнее знать о героических поступках своих родителей, (пра)дедушек и (пра)бабушек, чем об их преступлениях. Сопротивление национал-социализму – удобная тема для разговора?

Давайте рассмотрим историю восприятия «Белой розы». В отличие от большинства групп сопротивления, «Белая роза» стала широко известна еще во время Второй мировой войны. Весной 1943 года графу Хельмуту Джеймсу фон Мольтке [7] удается тайно вывезти из Германии шестую листовку и доклад о сопротивляющихся студентах из Мюнхена. За границей его доклад (фактически довольно неточный) привлекает большое внимание: Томас Манн рассказывает о нем по радио, и по крайней мере два писателя в изгнании вдохновляются и пишут романы (Вики Баум «Отель Берлин», Альфред Нойман «Их было шестеро»), а в 1945 году Королевские военно-воздушные силы Великобритании даже сбрасывают над несколькими немецкими городами копии шестой листовки.

В чем причина такого восхищения? За границей видят молодых людей, которые с самого раннего детства были пропитаны нацистской идеологией. Они – представители того поколения немцев, которое союзники уже считали потерянным, а теперь именно они доказывают победу порядочности над пропагандой!

Впрочем, история «Белой розы» привлекает внимание не только за границей. В Мюнхене первое памятное мероприятие в честь «Белой розы» прошло уже осенью 1945 года. Произведения о внутригерманском сопротивлении становятся первыми произведениями, которые помогают осмыслить до боли недавнее прошлое. Немецкоязычные авторы, пережившие национал-социализм в так называемом внутреннем изгнании, хотят увековечить память тех, кто поступал честнее их самих. И «Белая роза» с самого начала занимает особое место среди других движений сопротивления.

Этому есть несколько причин. Во-первых, как уже отмечалось, «Белая роза» довольно быстро получила известность за границей, поэтому ее не пришлось «открывать заново». Во-вторых, в 1950-х годах ее славу закрепила Инге Айхер-Шолль, выпустив свой бестселлер «Белая роза». То, что эта книга вообще стала бестселлером, – заслуга автора. Ее сугубо религиозная трактовка поступков своих брата и сестры (о других героях она упоминает лишь вскользь, что вызвало довольно резкую критику со стороны их родственников) вполне соответствует духу времени. Впрочем, будь все так просто, то «Белая роза» не смогла бы сохранять свое очарование на протяжении стольких десятилетий.

Вот тут-то и проявляется огромный потенциал для идентификации: в случае с «Белой розой» мы видим людей, которые могли бы относительно комфортно существовать в Третьем рейхе, их не вынуждали к действию никакие внешние обстоятельства. В отличие, например, от графа Клауса фон Штауффенберга, члены «Белой розы» не вращались в высших кругах и разбирались в политике и военном деле не больше, чем основная масса населения. Этим они напоминают нас самих.

И последнее, но не менее важное: «Белая роза» не является группой со строго идеологической линией. Ее члены не коммунисты, не монархисты, и пусть христианство, безусловно, играло большую роль в личной мотивации некоторых членов, их действия нельзя приписать какой-либо конкретной церкви. У «Белой розы» не существует единого последовательного политического манифеста, а в тех случаях, когда, находясь в тюрьме, отдельные участники были вынуждены делать политические признания, неоднородность их взглядов становилась особенно очевидной. Каждый находил для своих политических взглядов свои точки опоры.