Скажи это по-французски (СИ)

– Я целиком и полностью доверяю мнению Альбуса, – торжественно провозгласила бабушка. – Полагаю, и Гарри Поттер не стал бы лгать лишь для того, чтобы, как тут написано, «повыделываться перед магическим сообществом». Лично мне этот мальчик показался честным и правдивым. А вот наш Министр, кажется, окончательно спятил от страха! Еще бы! Тринадцать лет все считали Волдеморта, – при звуках этого имени я вздрогнул, – умершим, и вот на тебе! Немудрено, что Фадж так перепугался. Он никогда не отличался особенной смелостью. Запомни, Невилл, – она строго посмотрела на меня, – твоя задача – оказать Гарри Поттеру максимальную поддержку в этом году. Неизвестно, что придумает Министерство, чтобы очернить в глазах общественности этого мальчика.

– Но как же я смогу поддержать его, бабушка? – удивился я. – Мы с Гарри почти не общаемся, хотя и ночуем в одной спальне.

– Будет достаточно и того, что ты объявишь во всеуслышание о нашей позиции в отношении возвращения Волдеморта и трусости Министерства…

***

Впрочем, вскоре мне представился шанс не только поддержать Гарри на словах, но и самолично поучаствовать в созданном им отряде сопротивления режиму нашего профессора по ЗОТИ (а по совместительству – Генеральному инспектору Хогвартса) или просто «жабе» – Долорес Амбридж. Внешне все выглядело так, словно группа студентов, недовольных методикой нового преподавателя, в корне исключавшей обучение какой-либо защите от Темных сил, решили регулярно собираться вместе, чтобы попрактиковаться в этой самой защите. На деле таким образом мы протестовали против политики Министерства, согласно которой «никакой темный волшебник нам не угрожает, а директор Дамблдор и Гарри Поттер – всего лишь лжецы, жадные до славы».

Возможно, если бы в число организаторов Отряда Дамблдора – так мы окрестили наши «внеклассные занятия» – не входила Гермиона Грейнджер, я бы так и не осмелился присоединиться к ним. Не из страха быть пойманным «мадам инспектором» (и, разумеется, тут же отчисленным из Хогвартса за нарушение Декрета об образовании № 24 (1)), а из страха показаться смешным и жалким на самих собраниях. Мои познания в Защитных заклинаниях были чудовищно малы. Палочкой я владел почти так же плохо, как наш завхоз Филч, являвшийся сквибом. А если прибавить сюда мою катастрофическую неуклюжесть… В общем, картина складывалась удручающая, да и самоубийственная, ведь на занятиях ОД изучались весьма сложные, а порой и просто опасные чары.

Но Гермиона решительно вступила в ОД. А мое место было возле Гермионы. И знаете что? Постепенно у меня начало получаться. То ли Гарри действительно умел все очень доходчиво объяснять, то ли мне не хотелось выглядеть нелепым в глазах девушки, в которую я был влюблен, но факт оставался фактом: ближе к Рождеству я уже не казался бестолковым неповоротливым увальнем, не представлявшим, что делать с волшебной палочкой… Однако иногда я все-таки пропускал летевшие в меня заклятия, но это происходило в основном, когда я отвлекался, чтобы посмотреть, как Гермиона заправляет за ухо непослушный локон или подает руку Рону, сбитому с ног ее же чарами.

После рождественских каникул случилось событие, в разы усилившее мою мотивацию: под самым носом у нашего всеведущего Министерства произошел массовый побег из Азкабана. В числе прочих Пожирателей смерти, покинувших стены ужасающей волшебной тюрьмы, были Лестрейнджи – те самые, которые пытками довели моих родителей до сумасшествия. Теперь я почти не оглядывался на Гермиону. Я с остервенением отрабатывал заклятие за заклятием, неизменно воскрешая в памяти ненавистное лицо Беллатрисы Лестрейндж.

Если бы я знал, какие «практические занятия» нам предстоят, несомненно, я бы старался еще больше, ведь в Министерстве магии от наших умений буквально зависела жизнь каждого из нас. Наверное, мы могли бы по праву гордиться собой. Мы, горстка школьников, в течение долгого времени до появления членов Ордена Феникса противостояли целой группе Пожирателей смерти. Правда, я, как всегда, «отличился», вдребезги разбив пророчество, касающееся Гарри и Того-Кого-Нельзя-Называть, и сломав палочку, принадлежавшую ранее моему отцу. Но все это, надо полагать, были пустяки по сравнению с потерей самого Гарри: у него на глазах погиб его крестный – Сириус Блэк. И убила его по страшной иронии судьбы именно Беллатриса Лестрейндж. Не подумайте, что нам удалось покинуть поле боя без единой царапины. Когда я с содроганием вспоминал те трагические события, я вообще не понимал, каким образом мы не погибли все до одного. Наверное, тут сработало неимоверное везение Гарри, которое распространилось на всех нас. Рон и Гермиона пострадали сильнее остальных и какое-то время после нашего возвращения в Хогвартс провели в больничном крыле. Нет нужды рассказывать, как я волновался за нее и вместе с тем радовался, что у меня появился законный повод, чтобы немного побыть с ней.

***