Скажи пчелам, что меня больше нет

Джейми издал нечто среднее между бульканьем и рычанием, его лицо побагровело от натуги. Вообще-то, я даже обрадовалась, что в нем достаточно крови для такого цвета.

— Отпустите. — Я махнула Роджеру и Йену. Те неохотно повиновались. Грудь у Джейми ходила ходуном, он сердито взирал на меня, но не отстранился, когда я подошла ближе. Я положила руку на его невредимое колено и, наклонившись, тихо заговорила:

— Если ты ляжешь сам, я усыплю тебя прежде, чем тебя свяжут. И развяжу, как только закончу операцию. Обещаю, ты не проснешься связанным.

Он понемногу восстанавливал дыхание и уже не выглядел так, будто его вот-вот хватит удар.

— Обещаешь, что я проснусь? — хрипло спросил он — не только из-за удушья.

— Не могу этого гарантировать, — как можно спокойней сказала я и сжала его колено. — Но даю сто против одного, что так и будет.

Джейми долго смотрел на меня испытующим взглядом, потом вздохнул.

— Ладно. Я с детства люблю риск. Полагаю, уже поздно меняться.

Опираясь на ладони, он снова закинул ноги на стол. От усилий, которых потребовала раненая нога, у него на лбу выступил пот, однако Джейми плотно сомкнул губы и не издал ни звука, когда Роджер с Йеном взяли его за плечи и уложили.

На рабочем столе позади меня лежала прокипяченная салфетка, а на ней — четыре узкие пластинки чеканного золота, изготовленные Брианной. Она старательно просверлила крошечные отверстия, чтобы я могла прикрутить пластинки к кости. Дженни с готовностью предоставила стальные винтики из своих часов.

Операция предстояла сложная и кропотливая, но я улыбалась под маской, намыливая, брея и протирая спиртом кожу на колене Джейми. Происходящее живо напомнило мне тот день, когда я готовилась ампутировать его укушенную змеей ногу — эту самую. Узкая бороздка, оставленная укусом, все еще виднелась прямо над лодыжкой, почти скрытая пушком рыжевато-светлых волос. Сегодня я не боялась за его жизнь и радовалась, что мои манипуляции с коленом не причинят ему боли. Я посмотрела на мужа; он встретил мой взгляд и нахмурился в ответ.

Я тоже насупила брови, передразнивая его. Джейми фыркнул и откинулся на спину, однако напряжение с лица исчезло. Такая реакция обрадовала меня больше всего; он боролся, и хотя ему пришлось уступить, он считал себя вправе злиться по этому поводу.

На своем веку я повидала много милых, любезных, послушных пациентов, которые умирали от своих недугов за несколько часов. Вздорные, несдержанные, строптивые ублюдки (любого пола) почти всегда выживали.

Ватно-марлевая маска отсырела в руке; я вытерла ладонь о фартук и кивнула Брианне на бутылку с эфиром на столе. Бри протянула ее мне, не отрывая встревоженного взгляда от отца, который скрестил руки на животе и упрямо смотрел в потолок — совсем как средневековый рыцарь в склепе какого-нибудь собора.

— Не хватает только меча на груди и маленькой собачки у ног, — сказала она. — И еще кольчуги.

Он слегка фыркнул, но лицо его расслабилось.

— Дыши медленно и глубоко, — попросила я тихим, успокаивающим голосом. Из открытой бутылки, словно призрак, поднялся запах эфира. Йен, почуяв его, затаил дыхание.

Глаза Джейми встретились с моими, когда я накрыла ему маской нос и рот; его мускулы напряглись.

— Просто дыши. На секунду у тебя закружится голова, только на секунду. — Прозрачные капли одна за другой падали на марлю и исчезали. — Вдохни. Считай для него, Бри, от десяти в обратном порядке.

Она слегка удивилась, но услужливо начала: «Десять… девять… восемь… семь…» Веки Джейми затрепетали, а затем широко распахнулись.

— Дыши, — внушала я.

«…шесть… пять…»

— Он больше не с нами, — тихо сказал Роджер и тут же поправился: — То есть… уснул.

«…три, два, один».

Я протянула Роджеру бутылку.

— Проследи, чтобы он оставался в этом состоянии. Одна капля каждые тридцать секунд.

Я пошла в последний раз протереть руки спиртом и проверить заготовленные инструменты и материалы, а Йен и Бри крепко привязали Джейми к столу тряпками и льняными бинтами. Пальцы его расслабились, кисти безвольно обмякли, когда руки положили по обе стороны туловища. Комнату заливал свет; тонкие волоски на руках и ногах Джейми сияли золотом; кровь, пропитавшая повязку, цветом напоминала сердцевину розы. Я сама задышала ровнее, сердцебиение замедлилось — я чувствовала его в подушечках пальцев. Какой-то святой был сейчас рядом. Я подавила желание убрать мягкие волосы со лба Джейми, боясь нарушить подобие стерильности, которого удалось достичь.

Джейми привязали так же крепко, как бочку с табаком в корабельном трюме, однако Брианна все равно держала его колено — для верности. Кивнув ей, я принялась за работу и как можно туже натянула кожу на коленной чашечке Джейми.

Я взяла тампон, и к мускусному запаху эфира присоединилась резкая вонь спирта, перебив долетающий с улицы аромат сосен и каштановых бревен.

— Пахнет настоящей больницей, правда? — сказала я и туго завязала маску на лице.

* * *