Скажи пчелам, что меня больше нет

— В чем дело, мэм? — спросил он, ставя мальчика на землю и поворачиваясь ко мне. Голос его был спокойным, хотя сам он дрожал с головы до ног то ли от жажды крови, то ли от сражения. Я подумала, что Билл может ненароком убить парня; его большой кулак ритмично сжимался на плече мальчишки, не в силах остановиться, а юнец визжал, умоляя отпустить его.

— Это… — Я не удержала винтовку; она выскользнула из моей руки, ткнувшись прикладом в землю. Я едва успела поймать ствол. — Это винтовка Джейми. Мне нужно знать, где он!

Эймос глубоко вздохнул и пару мгновений пыхтел, качая головой.

— Где полковник Фрэзер? — спросил он мальчика, снова встряхивая его, но уже мягче. — Где человек, у которого ты ее взял?

Парень плакал, его голова моталась туда-сюда, а слезы проделывали дорожки в грязи и пятнах от пороха на лице.

— Он мертв. — Мальчишка указал трясущимся пальцем на небольшой скальный выступ у края седловины, ярдах в пятидесяти.

— Нет, черт возьми! — Я влепила ему пощечину и протиснулась мимо, прихрамывая на ушибленную ногу (хотя боли не чувствовала) и предоставив Биллу Эймосу разобраться с ним по своему усмотрению.

Я нашла Джейми на клочке пожухлой травы сразу за скальным выступом. В луже крови.

* * *

Я упала на колени и лихорадочно ощупала его через одежду, отяжелевшую от пота и крови.

— Это все твоя кровь? — потребовала ответа я.

— Да.

Его глаза были закрыты, губы едва шевелились.

— Проклятье. Куда тебя ранило?

— Везде.

Я чертовски боялась, что так и есть, однако нужно было с чего-то начинать. Одна штанина насквозь пропиталась. Кровь не била струей, значит, артерия не задета, хорошо… Я принялась ощупывать бедро.

— Не… беспокойся, сак… — В груди у него захрипело. С огромным усилием Джейми открыл глаза и повернул голову в мою сторону. — Я… не… боюсь, — прошептал он. — Я не…

Его прихватил кашель. Почти бесшумный, но сотрясавший все тело. Однако он не харкал кровью…

Почему он кашляет? Пневмоторакс? Сердечная астма? Рубашка промокла насквозь. Если пуля задела сердце, но не проникла…

— А я чертовски боюсь! — отрезала я и крепче сжала его бедро, впиваясь пальцами в податливую плоть. — Думаешь, я просто буду сидеть здесь и смотреть, как ты умираешь?

— Да, — едва слышно прошептал он побелевшими губами и закрыл глаза.

Похоже, он говорил совершенно серьезно, и страх, ползавший у меня по коже, внезапно проник внутрь и впился когтями в сердце.

Темная венозная кровь медленно растекалась по земле. Я стояла коленями в пропитанной кровью грязи, и на подоле у меня были огромные черно-красные пятна; я чувствовала тепло на коже, хотя, возможно, только из-за дневной жары.

— Не смей, — беспомощно сказала я. — Джейми… не смей.

Он открыл глаза и посмотрел мимо и сквозь меня, как будто устремив взор на что-то очень далекое.

— Про… сти меня… — скорее выдохнул, чем сказал он, и я не знала, ко мне он обращается или к Богу.

— О господи… — Я чувствовала на языке холодный привкус железа. — Джейми… пожалуйста. Пожалуйста, не уходи.

Его веки дрогнули и закрылись.

* * *

Я не могла говорить. Не могла двигаться. Предавшись горю, я свернулась в клубок, все еще сжимая руку Джейми крепко, как утопающего, чтобы он не ушел от меня навсегда в кровавую землю.

За горем таилась ярость и такое отчаяние, какое дает женщине силы поднять автомобиль, спасая своего ребенка. Мысли о ребенке и запахе крови на долю секунды перенесли меня с бурлящего поля сражения, где я стояла на коленях в крови Джейми, на выщербленные половицы у бушующего огня, посреди криков и запаха крови, и мне было не за что ухватиться, кроме мокрого клочка жизни и одной фразы: «Не отпускай».

И я не отпустила. Я схватила его за плечо, перевернула на спину, откинула промокший мундир и разорвала рубашку посередине. Из пулевого ранения в груди, чуть левее центра, вытекала кровь. Медленно, а не толчками. Характерного хлюпающего звука я тоже не слышала; где бы ни засела пуля, она не проникла в легкое — пока.

Мне казалось, что я двигаюсь с неописуемой медлительностью, словно в патоке, и все же я делала сразу кучу вещей: затягивала жгут на бедре (слава богу, артерия в порядке, иначе он бы уже умер), зажимала рану в груди, звала на помощь, второй рукой ощупывала тело в поисках других повреждений, снова звала на помощь…

— Тетушка! — Йен рухнул на колени рядом со мной. — Он…

— Прижми тут! — Я схватила его руку и придавила к повязке на груди. Джейми застонал в ответ, что вселило в меня надежду. Но кровь под ним продолжала растекаться.

Я не сдавалась.

* * *

— Слушай меня, — сказала я спустя целую вечность. Лицо Джейми было неподвижным и белым; гул толпы доносился как далекий гром среди ясного голубого неба. Я чувствовала, как звук проходит сквозь меня, и выбросила из головы все, кроме небесной синевы — бескрайней, пустой, невозмутимой, мирной… и застывшей в ожидании.

— Слушай! — Я сильно потрясла его руку. — Ты думаешь, что вот-вот умрешь, но это не так. Ты будешь жить. Со мной.